Остров Укенор

«Тьма пробирается в Город, ходит по Городу, ищет тебя, но мы спрячем тебя в лесу, как лучшее дерево, как воплощённый Свет. Солнцем взойдёшь на небо, травой взойдёшь на холмы. Будешь лежать неслышим и недвижим. Будешь лежать, вдыхая осенний дым. Станешь совою и мышью в когтях совы, станешь луною и светом на дне реки…»

Толпа в Соборе медленно обретала движение. Нужно было дождаться своей очереди и подойти к мёртвому. Посмотреть на него. Понять, что этот дом пуст — что хозяин его ушёл по шаткой кривой деревянной лестнице вверх.

Тьер малодушно затерялся в толпе, и Унимо не стал его искать. Он подошёл, когда наступил его черёд, к белому камню, на котором лежало тело Инвара Ге. Скользнул взглядом по разбитой голове (чаша Собора качнулась, расплёскивая свет) с тёмными налипшими на лоб волосами и долго смотрел на руки: пальцы были переплетены с холодной, невозможной правильностью. Унимо коснулся их, забирая немного холода. Прикрыл глаза и продолжал видеть эти пальцы, сжатые в мёртвом порядке. «Это не Инвар Ге», — произнёс Унимо и отошёл, уступая место другим.

Когда он пробирался к выходу из Собора, то почувствовал жар свечей. Свечи горели всё ярче, переливались, налипали на глаза. От дыма щипало в носу. Люди шли прямо на него, толкая и нависая, закрывая друг друга. Пришли поживиться чужим горем. Подобрать кости со стола скорби… Падальщики-плакальщики. Зажечь бы огромный костёр — прогнать их всех…

Унимо высмотрел Тьера — тот был почти у самого выхода. Замер под взглядом Дракона Толпы. Мастер Реальнейшего поспешил на помощь.

— Я потерял тебя, — пробормотал Тьер.

На выходе, к ужасу Тьера, стояла сестра Инвара Ге. Она благодарила каждого, кто пришёл.

Унимо великодушно вышел вперёд: поклонился, пряча своё любопытство. Но успел заметить, что у неё были такие же голубые глаза, как у Инвара Ге. «Это был мой хороший брат, — тихо сказала она. — Он хотел помочь. Наш отец тоже когда-то так погиб. И брат думал, что сможет помочь. Спасибо, спасибо вам, что пришли».

И тут она посмотрела прямо в глаза Тьера. Унимо был уверен, что со стороны они выглядели своими самыми непохожими двойниками. И тем не менее она узнала. Смотрела, не отрываясь, и люди в Соборе уже начали выглядывать из-за голов тех, кто стоял впереди. Настороженно присматривались к этим странным людям. Тьер попался, как лис в капкан: поздно было притворяться мудрым, презирающим жизнь и смерть кроликом…

А потом она повторила слова благодарности и опустила взгляд.

Они тянулись вереницей, тёмной лентой по размокшей дороге. Тар-Кахольцы, знакомые друг с другом по виртуозным диалогам о погоде на площадях и в лавках, соседи по столикам в «Кофейной соне» и очереди в Ратуше, серьёзно и неторопливо шли из города. В рощу в Невысоких горах, где заканчивался Обряд Восхождения. Где бывший человек прорастал в землю, обращался в дерево. На берегу ручья Времени.

Унимо и Тьер шли рядом. Мастер Смерти поравнялся с ними.

— Какой мрачный день, не находите? Даже для осени: эти тучи, цепляющие деревья, и этот ветер, что грызёт черепицу крыш, — он приподнял зелёную походную шляпу и улыбнулся. — Мастер Смерти. Всегда мечтал познакомиться с вами, новый Мастер Реальнейшего. Привет, Тьер.

Мастер Реальнейшего почувствовал себя стеной. Он не мог точно сказать, кого из двоих ограждал.

— Тьер, я должен кое-что вернуть тебе, — Мастер Смерти выглянул из-за стены, продолжая любезно улыбаться.

Тьер перестал дышать. Стал деревом на ветру мироздания: одиноким, умирающим без света. Вокруг была темнота, и дерево не могло знать, когда взойдёт солнце. Но солнечный свет всегда был в его коре, в его ветвях, в его дрожащих листах…

Иногда дети ещё так говорят: «Ну пожалуйста!» И смотрят при этом не на тебя, а прямо в огромный щедрый мир у тебя за спиной. И — что делать — приходится соответствовать…

Мастер Смерти протянул Тьеру нож. Тот самый. Лёгкий, острый, пронзающий яблоко времени насквозь.

Улыбнулся.

Кивнул Унимо.

Приподнял шляпу.

Ушёл.

И мир рухнул на Тьера, как шкаф на ребёнка.

Эписодий третий

Павел Андреевич, генерал Объединённой армии.

Зоил, лейтенант Отряда Освободителей.

Палатка на берегу моря. Около палатки горит костёр. Вдалеке видны огни Города. Поздняя осень. Глубокая ночь. Заморозки. В небе — круглая яичная луна. Перекрикиваются часовые.

Зоил (сидит у костра, греет руки). Так и знал, что вы явитесь, господин генерал. Наслышан, мечтал познакомиться. Как всё-таки холодно у вас тут!