Острова, затерянные во льдах

Еще одна ползущая льдина медленно закрыла его байдару от нас. Мы взялись за весла и погребли к ближайшей льдине. Ждать, когда остынет мотор, если он вообще заведется, черт бы его побрал, было нельзя. Ульвелькот виновато улыбнулся, когда я в сердцах обругал его мотор, но дело принимало скверный оборот. До берега не один час плыть, а если вовремя не хватится Тымклин, потом ему трудно будет нас найти. Но, обойдя льдину, мы увидели, что Тымклин возвращается. С тем же отрешенным лицом, не говоря ни слова, он сделал длиннющий разворот, приближаясь к нам, подхватил с ходу на буксир и потащил к дому. Когда Ульвелькот заводил мотор, он все равно не отпускал нас, и байдары шли как кореннике пристяжной, набавляя скорость. Уже где-то на полдороге стало ясно, что от шторма мы уйдем.

Так и вошли, голова к голове, наши байдары в бухту. По бухте гуляли барашки. Доведя нас до дома и выгрузив мясо, Тымклин в тот же вечер, наскоро попив чаю, ушел с Рентытувгином дальше. А ночью разыгрался шторм. На чистом звездном небе полыхало холодным светом зеленоватое сияние, от ветра сотрясались окна, рокотал прибой. Перевернутые вверх днищами, лежали на берегу байдары, а в домиках чукчей окна были темны. Там спокойно спали.

Удачная охота не в сезон

Ульвелькот, узнав, что мне так и не удалось снять моржей, пообещал мне отправиться в море еще раз — теперь только для съемки.

— Выберем хороший денек и пойдем, — сказал он. — Будешь там снимать их, сколько захочешь.

Но когда настали хорошие дни, Ульвелькот заболел, дня три лежал, из дома не выходил. Обидно было, что как раз в эти дни льдины с моржами проплывали где-то неподалеку. Хорошо слышно было, как ревели моржи. Я себе места не находил, зашел в дом к егерю; тот лежал на постели, положив на голову компресс.

— Подожди немного. — сказал. — Завтра встану — догоним.

Но как это уже со мной не раз бывало, на следующий день занепогодило. да и Ульвелькот все еще был не совсем здоров. На берег-то он вышел, но в море идти не решился.

— Давай постреляем лучше, — предложил он. — Ну-ка, покажи свою меткость.

Для меня это давно перестало быть удовольствием, но ему в утеху я посоревновался с Раей. Дочка его стреляла как снайпер.

Затем начались затяжные штормы со снегом, метелями, и о выходе в море больше не помышлялось.

С мыса Блоссом вести по-прежнему приходили неутешительные. Там стоял лед, и я терял надежду дождаться прихода моржей, но относился к этому уже спокойнее, продолжив «охоту» на песцов. Ушастая рожица облизывающегося песца не шла из головы, и все свободное время я осматривал окрестные берега.

Ульвелькот по вечерам встречал меня. Когда я возвращался из тундры, собаки его поднимали вой, он выходил из дома их успокаивать — кого лаской, кого пинком, — усаживался на крыльцо, ожидая моих рассказов. Порой за целый день ходьбы мне не удавалось увидеть ничего интересного. И тогда Ульвелькот говорил мне:

— Дались тебе эти песцы. Вот погоди, охота начнется, я тебе его в капкан поймаю, сажай в комнату и снимай как хочешь.

Но ждать до зимы я не мог, да и желания не было снимать такого песца — что тут интересного! С песцами у меня давние счеты, и рассчитаться хотелось по-честному.

Во время первой зимовки в Арктике — зимовал я тогда на мысе Желания, что на Новой Земле, — еще не разобравшись в своих отношениях с животным миром, я задумал сделаться охотником-промысловиком и решил зарабатывать деньги на ловле песцов. Дело показалось мне несложным. Взяв несколько уроков у профессионала, смотрителя маяка, я решил, что смогу прекрасно охотиться в одиночку. Белых медведей я тогда всерьез не воспринимал, силы было немало, ходить я мог без устали хоть трое суток подряд и капканы ставить решил там, куда не ходил ни один охотник с нашей станции. Но песцы отказывались попадаться в мои капканы. Ловились они у тех, кто ставил капканы поближе к домам.

Надо мной посмеивались. Какой только привады я не заготавливал: и нерпятину, и тухлые яйца, и бургомистров к капканам клал. Одежда моя пропахла ворванью, собаки глядели на меня, облизываясь, а друзья уверяли, что медведи непременно за мной охотиться начнут.

Так оно и вышло. Не поймав ни одного песца за первый год, ко второму сезону я подготовился тщательно, и можно было ожидать, что мне на этот раз удастся поймать с десяток песцов — их в том году всеми было поймано немало. Но незадолго до начала охоты по всем моим капканам прошлись медведи и сожрали приманку — всю до последнего кусочка! Я выложил запас — они сожрали и его. И я вынужден был выйти из игры. Мне не на что стало охотиться.

Но не ходить по тундре и берегам, не видеть всего этого я уже не мог. Оказалось, что меня интересовали не результаты охоты, а времяпрепровождение. Бродить же и наблюдать жизнь природы можно было и с фотоаппаратом…