Острова, затерянные во льдах

Вскоре гидрологи сообщили: зверь действительно там есть, но что за зверь — моржи или тюлени, — с высоты не определить. Крылов вылетел на разведку сам. Да, на льду лежали и тюлени и моржи. Сразу зародилась мысль: нужно во что бы то ни стало попасть сюда. Но как? Лед в тех местах, влекомый течениями и ветрами, находится в постоянном движении. Высаживаться с вертолета опасно, льдину могло занести в территориальные воды другого государства. Надежда оставалась только на Уварова…

На следующую весну Крылов заявился к нему во Владивосток. Григорий Васильевич был его старый приятель. Коренной дальневосточник, из семьи потомственных капитанов, он и сам был капитаном. Не раз ходил Крылов в море вместе с ним. Жаловал капитан биолога то ли за прошлое, что тот, будучи охотоведом, на собаках объездил все побережье Чукотки, то ли за профессиональную одержимость, порядочность и одновременно покладистый нрав.

— Хорошо, — сказал Уваров, выслушав Крылова, — я не против того, чтобы помочь науке. В конце концов это дело общечеловеческое. Вот посуди, как быть. Ведь у меня, сам знаешь, план. Мне надо трюмы побыстрее набить. Не имею я права тратить время только на поиски моржей…

Но когда Уваров узнал, что в виде исключения команде шхуны разрешалось добыть сто голов моржей, которые были необходимы биологу для исследований, он тут же согласился отправиться искать моржей к кромке льдов Берингова моря.

Дорога была дальняя. Двадцать дней болталась шхуна «Житомир», как пустая скорлупа, на волнах Тихого океана, пока добирались, обходя Курильскую гряду и Камчатку, до Берингова моря. На пути дважды встречались циклоны. Крылов, рассказывая об этих днях, не смог вспомнить цвета ни воды, ни неба. Все ему вспоминалось серым и черным. Построенная для работы во льдах, даже на небольшой волне шхуна валилась с боку на бок. Когда же начинался шторм, то появлялось ощущение, что она сейчас взлетит и грохнется носом о воду.

Водяная пыль, подхватываемая штормовым ветром, оседала тяжелым ледяным панцирем на палубных надстройках шхуны, и тогда все поднимались на аврал. На завывающем, пронзительном ветру долгими часами крушил ломиком лед и Крылов. Отдыхал он на диванчике в каюте стармеха; койки для научного персонала на этой шхуне предусмотрены не были.

Когда наконец показалась долгожданная кромка льда, капитан, щадя измотанную команду, приказал войти во льды. Впервые за двадцать дней шхуна стояла спокойно: не прыгала, не тряслась, и все в тот же миг повалились спать.

Меж тем течения все дальше и дальше увлекали судно во льды, и, когда наутро огляделись, поняли, что попали в плен. До горизонта было бело, нигде не видно было и признаков чистой воды.

Льды напирали на судно, пока не выжали его и не положили на бок. Такой постройки была эта шхуна, что раздавить ее они не могли, но спать стало неудобно. Ноги то приходилось поднимать выше головы, то, перевернувшись, спать почти стоя. Потянулись томительные дни. Попытки околоть лед вокруг шхуны, дать ей возможность опуститься вертикально удачи не принесли. Льды вновь выжимали ее.

Зверобои роптали, поругивая ученых. Слушая радио, они знали, что товарищи их успешно ведут промысел тюленей и потихоньку наполняют трюмы. Нервозность стала появляться и у капитана. Он побаивался, как бы не пролежать на боку весь промысловый сезон. Скоро уже зверь сойдет на воду, а потом попробуй его отыщи. Шхуну тем временем несло к канадским берегам. Однажды патрульный самолет американских ВВС долго кружил над шхуной, со всех сторон рассматривая ее…

Крылов, волнуемый теми же сомнениями, что и капитан, стирался в эти дни меньше попадаться всем на глаза. С рассвета до сумерек он работал на льду, возвращаясь к шхуне лишь на ночь. Так у них было заведено в Магаданском отделении ТИНРО: где бы ты ни был, при случае собирай материал и для товарищей, занимающихся изучением других видов морских животных. И теперь он был занят исследованием тюленей. Но тюленей попадалось мало, и ходить за ними приходилось далеко.

Лишь на двадцатый день шхуна внезапно резко осела в воду. Перед этим долго дул южный ветер, теплый и влажный. Небо стало серовато-синим, облака будто взбухли, насыщенные влагой. Потеплело. Обычно с таким ветром на берега Чукотки залетают первые пуночки, и здесь, во льдах, сразу же пахнуло весной. После недолгого затишья потянул ветерок с канадских берегов. Льды начали расходиться, одна полынья появлялась за другой.

Перед шхуной открылись пространства чистой воды, и она устремилась по разводьям вперед. Все чаще наблюдатели, сидевшие в «вороньем гнезде» — специальной бочке, укрепленной на мачте, — замечали тюленей. Сначала это были одиночки, затем появились и небольшие скопления зверей. На второй день были замечены первые моржи. Спустя сутки появились залежки. Настала пора приниматься за дело. На воду спустили промысловые боты, заняли свои места мотористы, стрелки. И для Крылова наступили самые напряженные и трудные дни.