От Гавайев до Трансвааля

— Да ну, те то просто жулики, якобы пани Шибшинская, она же дорогая шлюха из Одессы, постоянно на линиях черономорских мелькала, сибиряков богатеньких охмуряла, сейчас заморскую гастроль решила устроить. Будревич обыкновенный шулер, везёт в Трансвааль несколько тысяч карточных колод в своих здоровенных представительских чемоданах. А вот в третьем классе гонористые шляхтичи, те едут явно не землю трансваальскую ковырять. Кажется, дорогой Михал Сергеич, — «ждут» чего-то паны, какого-то знака, сигнала. Да и пить прекратили уже как второй день, разве что по стопке за обедом.

— Гм, а это да, Василий Дмитриевич. Это как раз и подозрительно.

— Зря смеёшься, Михаил Сергеевич, нам по хорошему до Лоренсу-Маркиш двое суток телепать, а на борту четыре десятка здоровых мужиков, дружных, нацеленных не пойми на что. Я б поопасался.

— Брось, мы то как раз не золото перевозим, а если грузы брать — так себе товарец, к реализации быстрой не пригодный. Не мечта пирата.

— А про корабль не думал? «Руслан» только-только со стапеля, океанскую волну держит, тоннаж приличный, 14 узлов — хорошая скорость.

— Боцман, чтоб корабль, пусть и транспорт-вспомогатель российского флота морские цыгане украсть решились? Ты в уме, Василий Дмитриевич?

— Господин капитан-лейтенант, крейсера «золотого каравана» идут парой, каждый оснащён мощной радиостанцией, достающей миль на 300–400 в хорошую погоду. Сейчас как раз такая погода, пускай посигналят, может получится минный крейсер «вызвонить» по радио, пускай пройдёт с «Русланом» до Лоренсу-Маркиш. Считай, Михаил Сергеевич, это моей блажью стариковской, готов ответить по всей строгости.

— Да ладно, Митрич, какая блажь, у самого кошки скребут. Поляки с немчурой в Трансваале по кабакам как будто в войну режутся, одним Гданьск, другим Данциг, а если на «Руслане» едут как раз те, кто восстание на приисках поднимет? Давай думать чего семафорить будем? Может, погодим до португальских владений, а, старый?

Может и погодим, хотя револьверами пассажиры вооружены, им пароход захватить как курёнку голову свернуть.

— Ну, не такие уж и куры моряки российские. Вон, Семён какой бравый добрый молодец, дюжину раскидает.

— Это если до драки дойдёт, а то перестреляют команду и всего делов.

— И кто «Руслан» поведёт? Есть среди шляхты морские офицеры?

— Может и есть, а может ждут встречный пароход, чтобпо сигналу бучу затеять…

Препирательства капитана и боцмана Семён слушал вполуха, засматриваясь на очаровательную пани Шибшинскую, под белым зонтиком прогуливающуюся по пассажирской «классной» палубе. Помимо Шибшинской и Будревича, стольнелестно охарактеризованных виды видавшим боцманом, на пароходе-транспорте до Лоренсу-Маркиш добирались инженеры с российско-мадагаскарских приисков как с семьями, так и весёлые холостяки и чиновники при дворе короля Мадагаскара Олега Первого. Всё то были русские люди, волею случая ставшие кто «африканцами», кто «мадагаскарцами». Случись бунт, толку от них не будет. А вдруг пани Шибшинская и есть та знаменитая разбойница-атаманша Сонька Золотая Ручка, про которую так завлекательно пишет в «Ведомостях» на последней странице Гиляровский?

Кочегар-порученец очнулся от грёз когда Копылов, бесцеремонно оттолкнув мечтательного телохранителя сам пошёл к семафору. Значит, закрытым шифром поведёт передачу отставной капитан-лейтенант. Мало ли, заподозрят чего чёртовы ляхи.

— На «Тереке» золото, — выдохнул боцман, — к нам «Рион» идёт, а «Терек» ход сбавил, ждёт напарника.

— Плевать на золото, не наша то печаль, как думаешь, Василь Дмитрич, дёрнутся карбонарии, или сдадутся?

— Какие к чёрту карбонарии, бандиты.

— То и страшнее, никаких убеждений у сволочей, запросто пассажиров в заложники возьмут, а там есть и женщины, даже дети.

— Чего вылупился, Сёмка, — замысловато выругался боцман, — будь готов к драке и даже стрельбе. С крейсера передали, на борту у нас очень похоже, вторая часть шайки, что собиралась грабануть контору германского прииска. И везут они подельникам оружие.

— И что?

— Да то, деревня. На «Рионе» взвод морской пехоты, сейчас думать надо как ребят к нам на борт перекинуть без шума и пыли, чтоб бандиты ничего не заподозрили. Иначе мертвяков будет поболее полусотни.

— Не каркай, Митрич, — капитан тяжело выдохнул, — придумай лучше чего.

— Так это, — встрял в разговор начальства Семён, — давайте полякам скажем, что пани Шибшинская вовсе не Шибшинская, а атаманша и её на крейсер надо передать. Тогда паны ни в жизнь не подумают, что по их душу морпехи.

— Да ты голова, ёкарный бабай костромской! Только не Шибшинская, а Будревич. И не атаман, а резидент германской разведки. Так вернее. Василь Дмитрич, точно Будревич наособицу едет, никак не связан с «третьеклассниками»?

— Не похоже, Михаил Сергеевич, говорю ж, Будревич шулер, они больше в одиночку промышляют. А про германского шпиона это хорошо, паны враз вызверятся на картёжника.

— Да то не я, главное Семён придумал, как тебя по батюшке то, фантазёр? Я в судовых документах отмечал, но не запомнил.

— Митрофанович буду.