От «Града обреченного» до «Бессильных мира сего»

Вид Агасфера Лукича, говорившего в отключенный телефон непонятные слова и фразы, сначала заинтриговал Манохина, затем это действие его смешило. Когда же он увидел это тайком, то впечатление свое он описывает так: «Страшно это было, а не смешно…» Авторы добавляют выразительности: «Страшно это было, до обморока страшно, а вовсе не смешно…»

За дверью в Кабинет видна была «космическая тьма». «Космический мрак» — правят Авторы. Необозримая кровать, описываемая Манохиным в приемной, «на которой лежат двенадцать полумягких стульев, а могло бы лежать двенадцать десантников со своими девками». Авторы убирают повтор и одновременно находят более точное слово: не ЛЕЖАТЬ, а ВАЛЯТЬСЯ.

Один из клиентов Демиурга «пришел просить для нашего рубля статуса свободно конвертируемой валюты». Авторы правят: не ПРОСИТЬ, а ВЫПРАШИВАТЬ, — и уточняют: не просто «нашего рубля», а «нашего советского рубля». Телепередача о том, как восстанавливать и затачивать иголки для примуса, сначала называется «наглядным уроком», затем «практическими уроками».

О содержимом платяного шкафа Манохин пишет: «Можно найти там…» Но НАХОДЯТ обычно тогда, когда ИЩУТ. Авторы находят более точное: «В шкафу можно обнаружить…»

«Решительно не запомнилось мне…» — так описывает Манохин окончание разговора Агасфера Лукича и шофера Грини. Авторы правят: «Решительно не сохранилось в моей памяти…»

«Странно и дико устроен человек», — рассуждает Манохин. Авторы находят более точное слово: «Дико и нелепо устроен человек».

Движения Колпакова описываются как «замедленные»; Авторы уточняют: «плавно-замедленные», и добавляют: «Умеренность — его лозунг». Правят Авторы и разговор Колпакова с Демиургом. Колпаков отзывается «без промедления» (добавлено: «без малейшего промедления»). Демиург отвечает цитатой «бархатным, раскатистым голосом профессионального актера старой школы» (добавлено в начале фразы «нарочито»). Отвечает Колпаков после правки не просто произнося, но произнося «с напором».