От «Града обреченного» до «Бессильных мира сего»

Вспоминая тещу, Варахасий перечисляет, что она пережила «первую мировую войну, революцию, гражданскую войну, разруху и голод, затем террор, затем Великую Отечественную и так далее». ЗАТЕМ ТЕРРОР — убирается.

Убирается и такой вот факт: «…а Алексей Т., чтобы не ударить лицом в грязь, поведал Варахасию, как одного сотрудника Иностранной комиссии уличили в краже бутылок с банкетного стола».

Убирается излишний (с точки зрения мнения о настоящем советском писателе и советском следователе) пессимизм в описании впечатления от песни, спетой Варахасием. Осталось только начало: «И ощутилось беспощадно, что им уже катит за пятьдесят и не вернуть больше молодой уверенности, будто все лучшее впереди, и пути их давно уже определились до самого конца…», — а вот продолжение было вычеркнуто: «…и изменить пути эти может не их вольная воля, а разве что мировая катастрофа, а тогда уже конец всем мыслимым путям».

В возмущении Алексея Т. («Всякий чиновник-недолитератор будет мне указывать, о чем надо писать, а о чем не надо!») изымается часть слова — «чиновник».

А в воображаемом интервью с Воронцовым от диалога:

— Потому что всякий раз впереди война, вселенское злодейство, вселенские глупости, и через все это мне неминуемо предстоит пройти.

— Неминуемо? Всякий раз?

— Да. Это обстоятельства капитальные, они составляют непременный фон каждой жизни.

остается только: «Потому что война. Это обстоятельства капитальные». И далее убрано: «Три раза меня расстреляли, а однажды убили прямо на улице железными прутьями, минут десять убивали, было очень мучительно». А вот в упоминание «Один раз сгнил в концлагере» добавлено, что именно в ФАШИСТСКОМ концлагере.

Не остаются без внимания и непозволительные, с точки зрения цензуры, вольности в описаниях.

Алексей Т. и Варахасий в начале телефонного разговора обмениваются «обычными, не очень пристойными приветствиями». НЕ ОЧЕНЬ ПРИСТОЙНЫМИ — убрано. «Я своих баб тоже в Ялту отправил», — говорит Варахасий. БАБ — убирается.

В описании концерта зарубежной эстрады убирается, что «выступали немцы» (почему — непонятно), хотя дальше вместо «Ах, это немецкое, неизбывное со времен Бисмарка, нагло-благонамеренное! Вертлявые девицы в панталонах и клетчатые пошляки, а за ними — мрачная харя под глубокой железной каской. Абахт! И выпученные солдатские зенки, как у кота, который гадит на соломенную сечку» идет опять же о немцах: «Почему-то вспомнились слащавые фильмы с Марикой Рокк… Ах, это в старом прусском стиле неизбывное со времен Бисмарка! Вертлявые девицы в панталонах и клетчатые пошляки».

Убирается отрывок о родинке, рассказанный Верой Самохиной: