От Хитровки до Ходынки. История московской полиции с XII века до октября 1917 года

25 мая 1863 г. Министр внутренних дел П.А. Валуев направил в Государственный Совет записку «Об установлении особых сборов для усиления содержания полиции».

В ней министр «торпедировал» вопрос о выделении дополнительных средств на финансирование полиции, ибо размер финансирования, предложенный им, Госсовет сильно сократил в принятом документе о «Временных правилах…». По мнению Валуева улучшить материальное положение полицейских можно было посредством введения таксированных сборов или пошлин, взимаемых полицией с населения, нуждающихся в получении различных метрических и межевых справок. Это могли быть прописка паспортов, удостоверение личности и подписи, выдача загранпаспортов, удостоверения имущества, поступающего в залог, даже справок о болезни, повлекших неявку на службу и т. д. Причём такие услуги уже законодательно представлялись городской полицией Москвы

и Санкт-Петербурга.

В столичных полициях тоже происходили реорганизации. В Москве Обер-полицмейстер на протяжении 1861–1863 гг. вел активную переписку с московскими властями о проблемах полиции, увеличении штатов в связи со значительным увеличением жителей Первопрестольной, приезжих, нехватки кадров, особенно нижних чинов московской городской стражи. Большим успехом в решении административно-полицейских задач стало учреждение 1 августа 1861 г. Московского полицейского телеграфа, учреждение 22 мая этого же года Адресного стола при канцелярии Обер-полицмейстера, а также введение во временное штатное расписание особых курьеров с лошадьми, которые обеспечивались из государственного казначейства. Но в 1867 г. Государственный Совет отказал в оплате этих курьеров и на повестку дня опять встал вопрос их финансирования. Госсовет посчитал, что изложенное его мнение в документе «Об усилении личного состава московской полицейской стражи и ассигновании экстраординарного кредита на дополнительное содержание полицейской стражи в Москве и Санкт-Петербурге» меры финансового обеспечения были достаточны. Согласно этому документу личный состав московской полиции был численно увеличен на 1 тыс. человек, причем за счет войск, в основном санкт-петербургской гренадерской дивизии, и не инвалидов, а действующего личного состава. В этом же году ключевые полицейские должности – квартальные поручики – были переименованы в старших помощников квартальных надзирателей и младших помощников квартальных надзирателей.

8 ноября 1865 г. было опубликовано Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О новых правилах относительно сроков и преимуществ службы нижних чинов полицейских и пожарных команд»[496]

. Этот документ распространялся и на московскую полицию. Согласно Указа от 4 июля 1873 г. «Об установлении нового порядка комплектования полицейских и пожарных команд, ввиду предстоящего введения всесословной воинской повинности»[497] предусматривалось освобождение личного состава полицейских и пожарных команд от призыва в войска до тех пор, пока эти лица несут службу в этих командах.

Но в 1873 г. и Военное министерство было освобождено от обязанности отдавать на укомплектование полицейских и пожарных команд личный состав. Отныне городским властям, включая Москву, следовало их набирать из числа вольнонаемных. Но оклады содержания, отпущенные московской городской Думой, были настолько недостаточны, что найти соответствующих всем требованиям вольнонаемных не представлялось возможным. Таким образом, в 70-е годы случился кадровый провал в московской полиции, за исключением штата городской полицейской стражи, существенно усиленной в 1863 г. Спустя более чем за 40 лет – с 1823 г., несмотря на большой рост населения Москвы, увеличение низших чинов полиции, как мы уже упоминали этот важный аспект, произошло незначительно. Всё это не могло не сказываться отрицательно на состоянии криминогенной обстановки в быстро растущем городе, прежде всего, в вопросах борьбы с возрастающей преступностью, и, как следствие, с количеством преступлений.