Откровение в Галисии

— Ну что ж, мы понимаем, что таинство должно быть совершено как предписано. Сейчас самая большая проблема — это нежелание нашего пациента общаться. Если вы сумеете повлиять на это, то встречу можно будет считать успешной. Мы понимаем, что вы должны хранить тайну исповеди, но надеемся, что вам удастся убедить дона Сантьяго не сводить счеты с жизнью и что вы сообщите нам, если он намерен не оставлять своих попыток.

— Он только что сказал, что не может разглашать абсолютно ничего, — отрезала Катарина.

— И все же, — продолжала доктор, пристально глядя на Лукаса, — если после вашего свидания с пациентом я спрошу совета, какой линии поведения нам придерживаться, вы же можете сказать, что причин для беспокойства нет или, наоборот, что нам следует быть особенно бдительными? Таким образом, тайна исповеди не будет нарушена, я просто получу дружеский совет, так ведь?

Священник кивнул:

— Я искренне постараюсь вам помочь.

В сопровождении врачей он дошел до палаты, бросил взгляд на телефон и отключил его, а затем повернулся к остальным.

— Прошу проявить уважение к таинству исповеди. Никто не должен входить или прерывать нас, пока мы не закончим.

Последним, что видел Лукас, прежде чем закрыть дверь, были испуганные глаза Катарины.

Гардении

Будучи в полной уверенности, что в подвале, где находился клуб «Вулкан», мобильный не ловит, Мануэль быстро взбежал вверх по лестнице. Громкая музыка тоже не способствовала общению по телефону, да и, честно говоря, писатель не хотел звонить из столь неприятного ему места.

Ливень превратился в мелкую морось, но курильщики все равно сгрудились под узким навесом, который едва выступал над дверью заведения. Ортигоса протолкался сквозь толпу мужчин, не обращая внимания на недовольные взгляды и комментарии в свой адрес, отошел подальше и набрал номер Элисы, пытаясь одновременно трясущимися руками достать из кармана куртки гардению, которую положил туда Самуэль.

Молодая женщина моментально сняла трубку и встревоженно спросила:

— Мануэль, что случилось?

— Прости, что я так поздно; надеюсь, не разбудил…

— Ничего, мы еще не спим. Что происходит? — Элиса явно нервничала.

— Что-то не так?

— Самуэль не засыпает, вот уже два часа сидит на постели и ждет. Он сказал, что не может пойти в кровать, так как ты должен позвонить. Вы так договаривались? Ты обещал, что наберешь ему перед сном?

— Нет.

— Тогда я ничего не понимаю… Зачем ты звонишь?

— Элиса… Дашь трубку Самуэлю?

Она несколько секунд молчала.

— Да.

Послышалось шуршание. Писатель живо представил себе мальчика, сидящего на постели.

— Привет, дядя! — раздался громкий и четкий голос.

— Здравствуй, малыш, — ответил Ортигоса, улыбаясь. — Когда мы с тобой в последний раз говорили, я забыл кое-что спросить. — Мануэль поглаживал пальцами молочные лепестки.

— Что?

— Дядя Альваро просил тебя класть мне в карман цветы…

— Да.

— А он сказал, зачем это нужно делать? — осторожно поинтересовался писатель.

— Да.

— Вот это я и забыл уточнить. Ты мне скажешь?

— Да.

— И зачем же?

— Чтобы ты узнал правду.

Ортигоса смотрел на белые восковые лепестки гардении и вдыхал ее сильный аромат. Он словно снова оказался в оранжерее: звуки музыки смешивались с запахами тысячи растений. Ощущение было более чем реальным.

— Спасибо, детка.

В трубке снова послышалось шуршание и донесся голосок Самуэля, который сказал матери:

— Дай мне подушку. Теперь я могу лечь спать.

Мануэль отключился и заметил, что индикатор на мобильнике мигает. Оставлено новое сообщение в голосовой почте. Неужели кто-то ею еще пользуется? На крыльце появился Ногейра, бесцеремонно расталкивая толпившихся у входа посетителей. Лейтенант подошел к Ортигосе как раз тогда, когда тот загрузил послание. Писатель нажал кнопку громкой связи, чтобы гвардеец тоже мог слушать.

«Мануэль, я пытаюсь до тебя дозвониться, но, похоже, ты выключил телефон. Сегодня я не смогу составить вам компанию. Со мной только что связались из клиники, где лежит Сантьяго. Он хочет исповедаться; врачи считают, что это хороший знак. Я сейчас туда еду и наберу тебе, когда закончу, если не будет слишком поздно».

Раздался сигнал, и голос Лукаса смолк.

— Во сколько получено сообщение? — спросил Ногейра.

— В половине одиннадцатого. Я оставил телефон заряжаться и ушел ужинать, — с сожалением промолвил писатель. — Должно быть, тогда священник и звонил, а я заметил его сообщение только сейчас…

Ортигоса набрал номер Лукаса, но в ответ услышал, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.