Откровение в Галисии

Висенте поднялся на ноги и, обойдя лужу рвоты, не оглядываясь, пошел к двери. Уже у выхода он обернулся. Пищевод горел, словно юноша наелся стекла, губы распухли, лицо было заляпано содержимым желудка и слезами. Еще никогда молодой человек не чувствовал себя столь униженным. Он полез в карман в поисках платка, но наткнулся на твердую сталь револьвера, и это прикосновение подействовало на парня как целительный бальзам. Теплая волна пробежала от головы до ног, согревая и возвращая к жизни практически превратившееся в труп тело. Мысли внезапно прояснились, и стало очевидно, что теперь нужно делать. Висенте не хотел выпускать из рук оружие, так что вытер лицо другим рукавом плаща и сказал:

— Это мой ребенок. И об этом узнают все.

Старуха фыркнула и склонила голову набок, словно последние события ее забавляли. Юноше это не понравилось. Он надеялся — нет, даже был уверен, что маркиза уступит. Или, по крайней мере, удивится.

— Не говорите глупостей. Это наш ребенок. Вы свою задачу выполнили. Работа окончена, и мы в вас больше не нуждаемся. Вам выплатили весьма щедрую компенсацию, так ведите же себя благоразумно. В противном случае я просто раздавлю вас.

Висенте пристально посмотрел на старуху. Холодная сталь, которой касались его пальцы, придавала уверенности и успокаивала. Похоже, ей удалось остудить его голову и привести в порядок сбивчивые мысли.

Молодой человек сделал несколько шагов к дивану.

— Думаете, что вы особенные, да? Все еще считаете себя всесильными, как в те времена, когда знать вмешивалась в жизнь простого народа и ломала людям судьбы, а бедняки лишь кланялись да с благоговением смотрели вам вслед? Чем будете пугать меня? Что я не смогу найти работу в Галисии? Сделаете меня банкротом? — Висенте расхохотался. — Мне все равно. Где заканчивается сфера вашего влияния? В Астурии? В Леоне?[33] Я уеду на другой конец страны, покину Испанию, если придется. Но этот ребенок будет носить мою фамилию, и я добьюсь признания отцовства, даже если для этого потребуется дойти до Гаагского суда.

Похоже, эта пылкая речь произвела впечатление на маркизу. На несколько секунд она опустила веки, и юноша видел, как лихорадочно мечутся из стороны в сторону ее зрачки. Наконец она взглянула на него, и в этот момент молодой человек понял, что смотрит не просто в ее глаза, а прямо в душу.

— Катарина скажет, что вы ее изнасиловали.

Висенте ничего не ответил, он не мог раскрыть рта.

— Нам пришлось уволить вас тогда, под Рождество, потому что ситуация стала весьма неприятной. Но затем снова наняли вас, вняв просьбам моей невестки. У нее добрая душа. Однако ваша одержимость все крепла. Обитатели поместья не раз становились свидетелями ссор, когда Катарине приходилось общаться с вами достаточно жестко. Она очень славная и долго отказывалась верить, что вы можете быть опасным. Пока не стало слишком поздно.

Молодой человек начал было протестовать, но старуха прервала его:

— Мы сохранили бюстгальтер, который вы сорвали, когда насиловали мою невестку. На нем осталась ваша ДНК.

— Все было совсем не так, и вы это прекрасно знаете! — возразил Висенте. Ему казалось, что подушечки пальцев сейчас ощущают гладкость шелкового белья.

— Моя помощница осмотрела Катарину и сохранила свидетельства совершенного сексуального насилия. Мы обе дадим показания, что прогуливались по саду, когда услышали крики о помощи. Мы поспешили в оранжерею и увидели, что вы набросились на мою невестку.

— Ложь! — выкрикнул Висенте, сжимая ладонью рукоятку револьвера.

— Вы угрожали Катарине, что вернетесь и убьете ее, если она обо всем расскажет. Пока вы молчите, она тоже не произнесет ни слова, но если откроете рот, ей придется во всем признаться. Так скажите же мне: кому поверит судья?

Молодой человек так яростно затряс головой, что закачалось все тело.

— Нет, это…

Маркиза улыбнулась, продемонстрировав красные десны, затем скривила губы в злобную усмешку и произнесла:

— Забудьте об этом ребенке. Хватит, мы закончили, сеньор… — И старуха вопросительно посмотрела на сиделку.

Висенте осклабился, достал из кармана револьвер и прицелился в маркизу.

— Пинейро. Сеньор Пинейро. И теперь-то вы уж точно не забудете мою фамилию.

Раздался выстрел.

Шокированная старуха застыла на месте, затем выражение ужаса на ее лице сменилось жалкой испуганной улыбкой, и она с шумом выдохнула. В воздухе стоял едкий запах пороха. Маркиза не пострадала. В последний момент служанка бросилась и заслонила собой хозяйку, вытянув вперед руку, словно надеялась поймать пулю, которая пробила ей грудь чуть ниже ключицы. На форменной одежде появилась черная дырка; от выстрела в упор помощницу отбросило назад, на старуху. Сиделка, женщина крепкая и массивная, словно немецкий танк, до последнего вздоха верная своей хозяйке, схватила револьвер за ствол и вырвала бы его, не сжимай Висенте рукоять так крепко.