Отмычка

Мальчишка действительно замолчал. Сглотнул. Потер шею. Побледнел и теперь смотрел на Энши с каким-то странным священным ужасом. Ганс хватал ртом воздух. А Энши тем временем взялся нормально вязать веревку, стараясь выкинуть из головы рожи обоих.

Смеяться пока рано.

Такие, как этот мальчика, полезны. Стоит сыграть до конца.

— Но вообще, ты, паренёк, до ужаса скучный… Повеситься? Смешно. Прошлый век. Кого у тебя тут порешили? Друзей? Семью? Невесту?

— Всех… — тихо всхлипнули в ответ.

— А ты чего жив?

— Я… — новый всхлип и в голосе уже звучат слезы. — Я трус и подонок. Не защитил, не спас, даже сбежать не помог! За… заперся в погреб, а как вышел… кровь и они…

Он рвано провел по глазам рукавом, смазывая слезы и грязь, кивнул на остатки домов, где на утоптанной земле валялась чья-то начинающая гнить рука.

А малец-то в погребе просидел долго. Видимо, пока еда не закончилась. Или пока совесть не загрызла.

— Да-а… Тяжело тебе, — согласился Энши без капли сочувствия и кивнул на петлю. — Вот так надо. Ты залезай, залезай. Я стульчик выбью, на тебе и греха не будет.

Ганс снова попытался вмешаться, но Энши остановил его одним взглядом:

— Но смотри, ты точно уверен?

— Значит, и ты не позволишь? Я живым не дамся, учти!

— Делать мне нечего? — Энши чудом подавил смешок. — Просто можно хлопнуть дверью погромче. Говорю же: петля — прошлый век. И толку от неё мало.

— Это как?

— Ну, эти твари твою семью порешили, так? Почему не пытаешься захватить их с собой?

— Я н-не воин. Даже меча в руках не держал… А они… Они и рыцарей раскидали как игрушки какие.

— И что, даже попытаться не хочешь?

— Хочу… — в голосе сквозь слезы прорезалась дикая обреченная ярость. Конечно, он хотел. Такие всегда хотят мстить и никогда не скупятся на способы. Если увидят лазейку — попрут напролом, больше не оглядываясь и не думая о себе. Жизнь-то этот мальчишка уже отбросил.

Энши почувствовал, как по его лицу расплывается сытая ухмылка. Упростить себе работу на проклятого императора он точно был рад. Ганс многого не знал о том, что ждёт их дальше, а вот бессмертный прекрасно понимал: из открытых врат полезут твари. Полчища. Легионы. Что проще — убить их всех? Потратить немыслимое количество сил? Или поставить на пути врага достаточно крепкую преграду? Её непременно снесут, о да. Но в этом бою важно лишь время.

— Какое совпадение, — вкрадчиво пропел Энши. — Мы тут как раз идём уничтожать тварей. Всех. Всех до единой. Это опасный и сложный поход, в конце которого нас наверняка ждет погибель. Но мир… Мир будет жить на наших костях. А на небесах нам скажут спасибо отомщенные души. Что скажешь? Готов стать одним из нас или всё же предпочтешь бессильно сдохнуть в петле и сгнить на солнцепёке?

Мальчишка сглотнул, мотнул головой. Вкрадчивый голос Энши он слушал будто загипнотизированный, не замечая яда. Он весь подался вперед, ловил каждое слово. И даже не услышал Ганса в его попытке вмешаться, уже явной и громкой. Энши завладел чужой душой лучше любого из магов разума.

Так уж вышло, что Энши знал подход к обречённым.

— Клянусь… Я пойду за вами, сделаю что угодно! Только дайте мне отомстить! — хрипло отозвался мальчишка. Энши заставил его наклониться, шепнул на ухо всего пару фраз, отстранился и увидел в глазах знакомый огонь. Жажду силы.

Между лопаток давно зудело от ярости Ганса.

— А… Ну… точно сработает?

— Конечно. Попробуй. Скажем… Твоя деревня заслуживает погребения, не так ли?

Мальчишка снова кивнул. Спрыгнул с табурета, поднял дрожащую руку:

— Просто попросить?

— Да. Только помни условие.

— Тогда…

Первый язычок пламени лизнул крышу ближайшего дома, затем песок во дворе, подобрался к гниющей плоти… Распробовал. Пламя вспыхнуло разом, с утробным рычанием пожрало дома. За какие-то мгновения от деревеньки не осталось ничего, кроме пепла. Соседних деревьев даже не опалило, и Энши оставалось лишь аплодировать контролю новообращенного мага.

— Впечатляет, — хмыкнул он. — Уверяю, теперь ты хлопнешь дверью так, что услышит Изнанка.

* * *

— …так скажи мне, о чем ты только думал?!

Ганс был вне себя от ярости. За остаток дня он множество раз пытался воззвать к уму-разуму назвавшегося Дереком юнца, но безуспешно. Опьяненный силой и жаждой мести, тот никого не слышал. Как одержимый смотрел на язычок пламени, покорно сидящий в ладони. Вряд ли даже Энши смог бы пробиться сквозь это безумие.

Впрочем, Энши и не хотел.

Дерек сроднился с пламенем до странного быстро. Может, потому что сам был как пламя, согласный ярко и быстро сгореть ради цели. А может, просто родился с талантом. Скорее всего, в разгар лета, в солнечный жаркий день, ближе к полудню. Когда воздух плавится от зноя и висит над пожухлой травой, ломает пространство раскаленным маревом. В такие дни Энши всегда был особенно силён. Чувствовал их даже глубоко под землей, закованный в колдовские цепи.