Отныне и в Вечность

Из дверного проема появилось два человека, с головы до ног закутанные в плащи. Они отвели от своих лиц полости плащей, и собеседники узнали Луи и сопровождавшего его Жака.

– Мой друг ведет речь о моем венценосном брате, Вашей матери, сестрах, – продолжал Луи. – Стать этим самым, как его там, биопом, означает сохранить Вашу жизнь для них.

– Именно так, – подхватил Кувалда. – Пойти с нами… прикиньте, какова вероятность для каждого из нас остаться в живых даже в случае победы общего дела? А ведь мы можем погибнуть все, как это уже бывало. Следом придут другие, еще и еще, но нас-то уже не будет. Повторяю, мы – взрослые самостоятельные люди…

– Господа, – оборвал дискуссию Луи. – Должен сказать, что вы ведете себя крайне неосторожно. Я услышал Вашу бурную беседу еще на подходе к галерее в коридорах второго этажа. Тема важная и насущная для нашего юного друга, да и для нас всех. Особенно в свете того, что мы сейчас тут узнали о Гегемоне. Давайте пройдем к Люксу, он только что вернулся с прогулки, позовем остальных и все, как следует, обсудим. Тут сейчас была высказана интересная мысль. О знамени. По-моему, очень, очень перспективная мысль. Кстати сказать, может быть еще не поздно вмешаться и в судьбу Гегемона?

…Друзья постучались в дверь комнаты Люкса и услышав удивленное: "Что это еще за церемонии, входи же, входи…" толпой ввалились внутрь, оставив перед дверью Жака в качестве часового.

Люкс удивленно уставился на друзей, не без растерянности хлопая глазами.

– Это вы? Что-то случилось?

– Простите, Люкс, за столь позднее вторжение, – напористо начал Луи, – но…

– Постойте, друзья, постойте, – сказал умный Кувалда, который мгновенно и, как ему показалось, правильно "просек" ситуацию. – Давайте-ка мы отложим наш разговор на завтра. Появятся Скаврон, Нодь и все остальные, тогда и…

За дверью послышался какой-то шум, невнятные голоса. Потом дверь растворилась, пропуская смущенного и покрасневшего до корней волос Жака.

– Там… э-э… а-а…

Но тут же он оказался весьма бесцеремонно отодвинут в сторону, а из-за его спины вынырнула в сиянии своей ослепительной улыбки принцесса Свена. Она весело оглядела присутствующих, тряхнула головой, отчего ее иссиня-черные волосы взлетели вверх тяжелой волной и, рухнув вниз, снова рассыпались по обнаженным плечам, и не без задиристости поинтересовалась:

– Не кажется ли вам, господа, что вы слишком засиделись у своего сюзерена? Мужские дела вершатся днем. Ночь принадлежит женщине.

2

Представительское старшинство в посольстве Брандис предоставил некоему благообразному и важному на вид "лемуру", но всю реальную власть передал отнюдь не многочисленным свитским офицерам, которых – совершенно справедливо – полагал паркетными шаркунами. Фактическое командование он поручил капитаншиному сержанту-биопу по имени Кубрик, производившему впечатление человека опытного, бывалого, понимающего не только с какой стороны масло на бутерброд намазано, но и почем нынче фунт лиха тоже. А сам верхом и в сопровождении нескольких малиновых гвардейцев галопом вылетел с постоялого двора. Впрочем, галоп этот продолжался совсем недолго. Уже через пару лье всадники свернули с дороги и въехали в ничем не примечательную усадебку средней руки пакатора, притулившуюся на берегу ручья, некогда питавшего водой крепостной ров старинного полуразрушенного форта

Практически сразу же Брандис появился снова, но уже один и пешком. Он перешел по шатким мосткам на другой берег ручья, обогнул останки крепостной стены и углубился в чахлый реденький лесок. Там на обширной поляне, расположенной на удивление близко к опушке, его дожидался маленький трехместный флаттер, абсолютно не похожий на огромные мощные машины темницких силовиков.

Судя по размытому от характерной вибрации контуру флаттера, двигатели машины были включены, оставалось только забраться внутрь салона и – в путь. Перебросившись парой слов с торчавшим рядом с машиной охранником, Брандис уселся рядом с пилотом, здоровяк-охранник со снайперской многозарядкой устроился на заднем сидении. Флаттер с характерным стрекочущим шипением взмыл в воздух и взял курс на Вупперталь.

В паре-тройке лье от города флаттер плюхнулся на такую же поляну, с какой стартовал четверть часа назад, высадил Брандиса, взлетел, секунды не медля, и мгновенно исчез из глаз.

На поляне Брандиса дожидался верховой – малиновый гвардеец, точная копия тех молодцов, с которыми капитан недавно расстался. В поводу у гвардейца был великолепный вороной гипп под гвардейским седлом, с брошенным поперек седла плащом – погода в Вуппертале была мерзкой, дул пронзительный холодный ветер и все время порывался пойти дождь. Впрочем – как считал сам Брандис – плохая погода была ему только наруку.