Отныне и в Вечность

Пить, играть, покупать, плясать и сексуалить не было ни малейшего желания. Да и вообще, "шляния" не только не избавили от старых неприятностей, но еще и добавили нового беспокойства не вполне осознаваемого происхождения… то ли житейского плана, то ли философского, в общем, нечто смутно неприятное. Прошло немалое время, пока Эни сообразила, что с момента ее появления на Броде к ней даже не попробовал подклеиться ни один "восхитный мэн". Это что еще такое?! Вначале у Эни мелькнула дикая мысль, что "мэны" боятся сопровождающего ее Брандиса, в котором, несмотря на юный возраст, за версту угадывалась личность типа "брысь отседова, не то…". Но нет, Брандис держался хоть и рядом, но с восхитительной индифферентностью к ее особе. Эни метнулась к ближайшему голографу, и от одного взгляда на выражение "рожи лица" своего опространственного изображения чуть ли не впала в ступор. Да-а. Это было нечто. К женщине с таким оскалом не рискнет приблизиться не только никакой восчувственный элитарий с Брода, но и наикрутейший долбошлеп эксклюзивного разлива постарается держаться подальше. Во избежание.

Эни была так потрясена, что ощутила настоятельное желание основательно встряхнуться путем приема внутрь чего-нибудь именно-что основательного, причем в основательных же количествах. Она огляделась. Ну, да, ноги сами собой принесли ее прямиком в самый центр Брода. Прямо напротив, отделяемый лишь битком забитым людьми пространством площади Спрута, сверкал и переливался всполохами завлекающих рекламсов вход в знаменитую Марешу. Это было именно то, что нужно, или, как выражались мальчики Брандиса, самое оно.

Мареша, как всегда, была полным-полнешенька, на подиуме, опять же, как всегда, старательно выламывалось очередное гламурное чудо силикон-хирургии, а единственное свободное место было за столиком на двоих напротив мэна, более чем приличного по внешнему облику и прикиду. Стул был свободен исключительно потому, что "мэн" явно принадлежал к самым сливкам общества, а вот выражение на морде лица тоже носил такое, что при первом же взгляде на него претензии на свободный стул у окружающих мгновенно пропадали. Ну, – немедленно озверела Эни, – только пусть попробует открыть пасть, сволочь!

Эни решительно подошла к столику, плюхнулась на стул, предупредительно подсунутый кем-то из мальчиков Брандиса, и уставилась злющими глазами в переносицу мэна.

Мэн даже не побледнел.

Мэн позеленел.

Мэн почесал пальцем означенную переносицу и сказал смутно Эни знакомым голосом:

– Браво, мадемуазель, и где-то даже брависсимо. Вот уж не ожидал, что в этом своем облике буду раскрыт так стремительно, тем более, не Теологом каким-нибудь, а Вами. Не сочтите мои слова очередной лестью, но – браво, браво и еще раз браво!

Информант?! – внутренне ахнула Эни, – что бы это могло значить, черт побери?

– Дорогая Эни, – продолжал Информант, – я просил бы Вас только не торопиться и не предпринимать никаких поспешных действий, о которых потом нам с Вами, возможно, пришлось бы пожалеть. Обоим. Давайте сначала поговорим и обсудим сложившуюся ситуацию, так сказать, всесторонне.

– Я Вас внимательно слушаю, сэр Льстец, – сказала Эни, от души надеясь, что ее собственная физиономия была в достаточной мере непроницаемой.

– Вы, конечно, молодчина, и я Вами искренно восхищаюсь. Но речь у нас пойдет не о том. Скажите мне, Эни, Вы задумывались о собственном будущем?

– Какого ответа Вы от меня ждете? – удивилась Эни.

– Согласен, – покивал головой Информант. – Вопрос на первый взгляд кажется чисто риторическим, а может быть, даже идиотским. И все-таки? Понимаете ли Вы, что все происходящее на Темной есть не более чем дымовая завеса? Нет-нет, новое тело нашему с Вами хозяину и в самом деле нужно, но к акции оно не имеет ни малейшего отношения. Как только будет нажата клавиша Enter на программе запуска внутренней сети в старнете, а эта команда предваряет все другие команды в акции, так вот, уже в следующее мгновение хозяин изменится кар-ди-наль-но! Он взлетит на высоты, с которых все живое – как мы с Вами, так и какие-нибудь микробы с инфузориями – окажется для него величинами одного порядка.

Информант умолк и впился в нее пронзительным взглядом.

– Продолжайте, я Вас внимательно слушаю.