Отражения

Её лицо и плащ забрызганы чужой кровью, её обходит стороной сражение, словно полоумные участники Импровизации способны себя контролировать, словно знают, что посреди зала замер режиссёр, чёрный талант которого призвал их к смерти, и боятся ему навредить. Словно захватившие актёров тени берегут хозяйку, мечтая о новых спектаклях.

В центре зала сверкает бриллиант грешного Искусства.

Но бриллиант безумен и верит подошедшей женщине, как себе.

— Моя любовь, — улыбнулась Зур. — Я знала, что ты поймёшь и придёшь…

— Будь ты проклята! — И Хамелеон вонзила в грудь Татум сотканный из цепи клинок.

— Бри… — Татум протянула к убийце руки. — Бри, я люблю тебя…

— А я тебя ненавижу!

Хамелеон взмахивает мечом, намереваясь снести Зур голову, но застывает. Её глаза расширяются от боли и недоумения, которое всегда появляется в глазах умирающих.

Ведь мало кто готов принять весть о собственной смерти.

А Хамелеон убили — ударили сзади ножом, пронзив клинком сердце.

— Они не были счастливы, но умерли вместе, — шепчет Зур, делая шаг к любимой. Падает на неё и закрывает глаза. — Бри…

Их кровь смешивается на каменном полу.

А озверевшие Первородные продолжают рвать артистов Театра Отражений.

Сегодняшний спектакль стал последним.

* * *

— Эпическое сражение, — оценил Авадонна, изучая идущую на экране схватку. — Не каждый день зрители становятся полноправными участниками представления.

Бойню в амфитеатре сняли камеры наблюдения, в которых там недостатка не было и к которым на удивление вовремя подключились помощники карлика. И теперь Авадонна, Амон и Покрышкин изучали кровавую Импровизацию, сидя в креслах напротив монитора. Звук, правда, отсутствовал, но и без него картинка завораживала кровью и неподдельным ожесточением.

— Вы знали, как среагирует Кирилл на вторжение в его разум, — негромко, но уверенно произнёс Ермолай.

— Догадывался, — не стал отрицать карлик, не отрывая взгляд от экрана. Он был слишком умён, чтобы спорить с Машиной.

— Почему не предупредили?

— Потому что хотел точно знать, как среагирует Кирилл на вторжение в его разум.

— Надеюсь, я вас не разочаровал, — пробормотал Амон.

— Меня — нет. Но те, кто попросил Татум вас исследовать, получили пищу для размышлений.

— У меня есть враги? — поднял брови Амон.

— Если у вас нет врагов, значит, вы умерли.

— Вторая часть не про меня.

— Значит, первая тоже не о вас, — усмехнулся Авадонна. И тут же стал серьёзным: — Вы помнили себя во время нападения на Татум?

— Отчасти.

А следующий вопрос прозвучал неожиданно:

— Кого вы хотели убить, Кирилл? — живо спросил карлик. — Только Зур?

И стало ясно, что вопрос задан далеко не просто так.

Машина нахмурился. Амон поколебался, но ответил честно:

— Первородных.

Авадонна улыбнулся.

— Всех?

— Всех, — качнул головой Кирилл. — Я вспомнил «Аллегорию» и захотел убить всех.

Учитывая, что они говорили с баалом грешников, заявление прозвучало необычайно смело. Но Авадонна, к удивлению собеседников, не разозлился, принял слова Амона как должное.

— Сейчас вы несёте Отражению Слово, — тихо сказал карлик, глядя Кириллу в глаза. — Но можете дать миру чуть больше — Надежду.

— Кто я такой, чтобы обещать её? — не менее серьёзно ответил Амон.

— Вы тот, кто есть, и сейчас стали на шаг ближе к себе.

— Мне не понравилось, что я выбрал путь смерти.

— Есть вещи, которые выше нас, выше нашего понимания, а главное — выше наших желаний, — продолжил Авадонна. — Они прячутся глубоко внутри, и порой кажется, что они ясны, понятны… Ермолай — человек. Я — грешник, хоть и полукровка. Вы… Я не знаю, кто вы. Ермолай не знает, кто вы. Вы сами не знаете, кто вы, но я чувствую: вы боитесь того, кто вы.

Амон дёрнул щекой, но промолчал.

— Вы ничего о себе не знаете, вы тот, чья душа спряталась ото всех, но всё дело в том, что пока вы не станете тем, кто вы есть, тем, кого вы сейчас боитесь — вы себя не обретёте. И никакая Татум вам не поможет.

Кирилл встал, сделал два шага к дверям, остановился и через плечо бросил:

— Я не наёмник и не убийца.

— Вы боитесь себя, Амон, — вздохнул карлик. — А Отражение боится вас.

Макам IX

Чёрный пёс Петербург

Чёрный пёс Петербург — морда на лапах.Стынут сквозь пыль ледяные глаза.В эту ночь я вдыхаю твой каменный запах,Пью названия улиц, домов поезда.Чёрный пёс Петербург — птичий ужас прохожих,Втиснутых в окна ночных фонарей.На Волковском воют волки, похоже,Завтра там будет ещё веселей…[18]

Ingresso

Питер — это дождь.