Отрочество 2

Санька, воодушевившись возможность поговорить на любимую тему, принялся рассказывать, возмещая недостаток слов размахиванием руками, мычаньем и выразительными взглядами в мою сторону.

— … холст, но не простой, а… — брат забыл слова и начал пучить глаза и махать руками, подбирая слова.

— Подготовленный? — переспрашиваю у него на русском.

— Агась! — перевожу, затем вместе объясняем буру, как грунтовать холст желатином или рыбьим клеем, как…

Корнелиус впечатлялся, ахал, и наконец признался застенчиво, што тоже — рисует.

— Угольками, — вздыхал он, — потом…

Выразительное движение, будто стирает нарисованное, и снова вздох… Батюшка у Корнелиуса из самых твердолобых кальвинистов, и крепенько держит сына. Один из местных проповедников, с паствой в полсотни человек таких же упёртых до полной… полной…

«— Упоротости».

… точно!

Расстались если не друзьями, то хорошими приятелями. Напоследок, уже на виду лагеря Снимана, Чижик долго втолковывал буру, што живопись, она вообще ни разочка против религии.

— Портреты… ну ладно, ежели по вере нельзя, ладно! А неужели отказался бы увидеть, как ферма прадеда выглядела, до Великого Трека? Во-от… не рассказы через поколения, а была б картина… а?!

Обменялись адресами, куда писать письма, и я с трудом оттащил брата, почуявшего неофита.

— … доска ещё! Грифельная! — выкрикивал Чиж, развернувшись в седле чуть не до излома позвонка.

* * *

— Хуже нет, чем ждать и догонять, — пробормотал Мишка усмешливо, сделав перед лицом подчинённых вид бывалого ветерана. Зевнув напоказ, он потянулся и подмигнул Товии, отпустив солёную шуточку. Гыгыкнув, тот поделился с братом, и по траншее, будто по бикфордовому шнуру, прошелестел смех, сбрасывая волнение.

— Ждём, — зевнул Мишка, который и сам — струна, перетянутая так, што ещё чуть, и не зазвенит от касания, а лопнет! Сбрасывая напряжение, он начал рассказывать одесские байки, адаптированные под понимание африканеров.

Выходило так себе, но бойцы рады любой возможности отвлечься, да и… неизбалованны они юмором, а тут — целая Одесса!

Начало рассветать, и бойцы нетерпеливо зашевелились, приподымаясь из траншей и выглядывая противника. Мишка демонстративно уселся, скрестив под себя ноги, и продолжил травить байки. Потихонечку нетерпёжка улеглась, но некоторые буры, дабы не соблазняться, даже отставили в сторонку винтовки.

С позиций Жубера гулко забахали орудия, да не отдельные выстрелы, а полноценный шквал огня, на чём давно настаивали европейские инструктора, ругаясь на буров за «капельный» обстрел Ледисмита. Вторя пушкам, закашляли сухо винтовки, выкашивая немногих британцев, высунувших головы из укреплений.

Мишка как наяву увидел суетящихся подле орудий людей, сощуренный глаза лучших бурских стрелков, выцеливающих британцев… Минута шла за минутой, люди Снимана и Де Вета ждали, изнывая от нетерпения, и наконец…

— Р-раа! — неудержимым валом буры ринулись на позиции англичан, выбив их и захватив орудие. Оказавшись на вершине горы, с которой открывался прекрасный вид на город, африканеры спешно принялись разворачивать орудие и перекидывать камни и мешки с землёй на другую сторону, возводя стену от обстрела британцев.

— Вот теперь… — Мишка сжал зубы едва ли не до хруста, — бегом!

Подхватив ракетные[53] станки и ящики, они бегом бросились к вершине горы. Остановившись недалеко от гребня, начали собирать установки, пока буры отражали первый натиск британцев.

Сердце ассистент-фельдкорнета выпрыгивало из груди, и хотелось бежать… стрелять… ну или хотя бы помочь раненым!

— Стоять, — рычал Пономарёнок не столько подчинённым, сколько самому себе, — ждём!

— Ждём! — оскалил он зубы на коммандера, распалённого атакой и потерями подчинённых, которых он с детства знал — всех до единого! Так оскалил, что степенный бур, с детства ходивший на льва, отшатнулся…

… и как уверил себя потом — не от страха.

Пожалуй, коммандер и не лукавил, а просто увидел глаза ассистент-фельдкорнета — с полопавшимися от дикого напряжения капиллярами, с яростным ожиданием боя и мучительного сочувствия к бурам, падающим в эти секунда под пулями врага.

Британцы залегли, начав накапливаться в лощинах и естественных укрытиях. Бультерьерами вцепившись зубами в красноватую африканскую землю, они подтягивались к вершине, и вот уже…

— Бегом! — подхватив станины, заранее снаряженные ракетами, бойцы в считанные секунды взлетели на вершину горы. Пригибаясь, Мишка самолично направил станки и поджёг огнепроводные шнуры.

— Назад! — широким взмахом руки он будто вымел с позиции и своих подчинённых, и чужих. Нужно сказать, опаска его была не напрасна: трофейные ракеты, перезаряженные самодельной огневой смесью, повели себя… Да собственно, как и ожидалось!

Ракеты с первого станка влетели в тыл к англичанам, без особого вреда разлетевшись огненными клочьями, и скорее подстегнув их к наступлению.

Со второго взорвались в общем-то как и положено… просто не все. Некоторые не взорвались, а некоторые — бумкнули глухо при ударе об землю, да растеклись лужицами пламени.