Озёрное чудо

Елизар уже ладился отчалить, но неожиданно увидел Дари-му, неведомо когда приехавшую или притопавшую пеши и теперь сидящую напротив. Словно выплыло солнце из серой тучи, смахнув с луговины густую, стылую тень, смущенно и тепло заиграв в цветах и мокрых травах… Пугливо, воровато глянув, Елизар смущенно опустил глаза долу, — такой пригожей и приманчивой явилась дева его тоскующему взгляду, что боязно было смотреть; а так тянуло глянуть хоть краешком глаза, и уже без удержу сперва покосился, а потом и вовсе уставился на нее, краснеющую, виновато посматривающую сквозь смоляные ресницы. Елизару пало на ум, что Дарима и приблазнилась ему возле березы-вековухи, прозываемой онго хухан, что на гребне хаан добуун — увала-владыки; степная дева и намаячилась в его глазах, проплыла и рассеялась голубоватым туманом; но в отличие от той, воображенной, у Даримы была коса не русая, — воронье крыло, но так уж по-русски опавшая на грудь, и глаза уродились не васильковые и круглые, — смоляные, и гибко, словно два крыла, изогнутые, утянутые к вискам. И опять, как на увале, как перед городской залеткой, торопливо, хотя и без большой охоты глянув на себя со стороны, обреченно выдохнул: нет, эдакую красу, смоляную косу, не видать ему, как своих ушей; эдакая, поди, и близко не подпустит, хотя и росли рядом, хотя и в отрочестве сердце припадало к ней.

Но тут Елизар приметил, что и Дарима с веселым смущенным любопытством нет-нет да посматривает на него, и когда взгляды их заполошно и безоглядно слились над столом, девушка робко и боязливо, но все же ласково улыбнулась широкими губами, похожими на лепестки таежной сараны, алеющей в сумрачнозелёных чащобах.

Долго ли, коротко ли, но, уже отрешенные от гомонящего застолья, увязанные незримыми нитями, не таясь, смотрели друг на друга, — тек их безголосый, то настороженный и пугливый, то игриво воркующий разговор, словно они, уже близкие, родные, сошлись после долгой разлуки и не могли наговориться, наглядеться и ждали, не могли дождаться край застолья, чтобы обняться, оставшись наедине в тихом укроме; а потому, когда вновь затеялись танцы, когда он взял ее покорную руку-ледышку, повел через ограду, самое заветное промеж них было уже безголосо молвлено.

Запали висящие над столами лампочки, горящие от движка, что тракторно тарахтел под навесом. Елизар вместе со всеми переминался с ноги на ногу под тянучие, навзрыд, звуки давнишнего танго; и не узнавая себя, во хмелю вольного с девчатами, придерживал Дариму нервно вздрагивающими пальцами. Она почуяла, засмеялась:

— Что ты меня держишь как фарфоровую куклу. Боишься уронить?

— Боюсь… — отозвался Елизар перегоревшим, сиплым голосом.

Смелее глянул на нее — выгуль-девка: клетчатая рубашонка едва сходится на груди, темно-вишневая юбка, подрубленная выше огруглых колен, трещит по швам; а вроде недавно мельтешила по улице голенастая пигалица, поминутно вытирая голыми, шершавыми ручонками вечно мокрый нос.

— Могу, Дарима, и покрепче обнять, — Елизар так лихо прижал ее к себе, ощутив ожогом, как напряглась и раздавилась девья грудь, как изогнулось в противлении ее крутое, излучистое тело, как сверкнули ночной, подлунной водой распахнутые глаза.

Елизару стало не по себе, но он тут же и опомнился, передернувшись от скребущего по лицу усмешливого взгляда городской крали, что стояла наособину, прислоняясь к пряслу заплота. Елизар видел, как ее приглашал Дамбиха, потом еще кто-то, но Цырендулма-Анжела всякий раз, горделиво мотая головой, отшивала ухажеров. Когда Елизар спиной учуял ее взгляд, когда перехватил его, то еще навред городской залете склонился к Да-риме так, что щеки их нет-нет да и касались, и стал нашептывать на ушко:

— Хорошо, что ты приехала. А то бы со скуки сдох, напился как зюзя.

— Тут и без меня девушек хватает, — взметнула на него озорные глаза, указав ими на городскую диву.

— Я тебя ждал.

— Да-а? — с недоверчивой улыбкой покачала головой.

— И теперь не отпущу.

— Ого! — удивленно всмотрелась в Елизаровы глаза и засмеялась, — Ишь ты какой шустрый.

— Да уж такой… Давно хотел с тобой увидеться.

— И что тебе мешало? Девушки?.. Знаю, знаю…

— Какие девушки?!

— А Вера? — Дарима погрозила ему пальцем. — Я все про тебя знаю.

— Да, Вера… Замуж вышла за парашютиста-пожарника… Нет, честно слово, мне так хотелось с тобой увидеться…

— И мне… — она пытливо заглянула в его глаза, отчего Елизар, отведя взгляд, благодарно обнял девушку и смущенно затаился.