Ожившая тень

Мёнгиль удивился: «С чего это он вспомнил?» — потом усмехнулся:

— Выдумки всё это! Мы же говорили на сборе…

— Значит, ты не веришь, что они в самом деле всё это видели? — с непонятной настойчивостью допытывался Чхонён.

— Конечно, не верю,— улыбнулся Мёнгиль.— Просто им померещилось, а они с перепугу невесть что насочиняли.

— Вот как…— с облегчением пробормотал Чхонён.— Ну я пошёл…

— Куда ты, Чхонён? — В комнату с подносом горячего, дымящегося риса вошла мать Мёнгиля.—Оставайся ужинать. Да, кстати, мама твоя нынче не была в поле. Она нездорова?

— Здорова,— покраснев, буркнул Чхонён.

— А что же случилось? — не заметив этой перемены, снова спросила председатель.

— Случилось?! — сорвался вдруг Чхонён.— На базар отправилась, вот что «случилось»!

Мать Мёнгиля нахмурилась:

— И что она на базар повадилась ходить? В кооперативе палец о палец не ударит… Только слухи всякие распускает, людей сбивает с толку…

Чхонён стоял багровый, низко опустив голову. Мать Мёнгиля положила руку ему на плечо и мягко добавила:

— Не понимаю я твою маму, Чхонён. Ну те, которые при японцах жили богато, они-то, конечно, нас ненавидят. А вы? Вам ведь с кооперативом одна дорога. Неужто ей это не ясно?

— До свидания. Я пойду,— вместо ответа сказал Чхонён и открыл дверь.

— Я провожу тебя! — Мёнгиль выскочил вслед за ним.

Он не знал, что сказать другу, как утешить его, и молча шагал рядом с ним по узкому, тёмному переулку. Звенели цикады, на безлунном небе сквозь рваные облака изредка пробивались слабые звёзды.

— Послушай, Чхонён, отчего ты последнее время опять загрустил?— не выдержал Мёнгиль.

Чхонён молчал. Он шёл, как обычно, неспешным, широким шагом, опустив упрямую голову, и не говорил ни слова.

— Может, ты за что-то на меня обиделся? — продолжал Мёнгиль.— Скажи, что с тобой?

— Да так… Ничего…— пожал плечами Чхонён.

— Но я же вижу,— вздохнул Мёнгиль.

Он действительно видел: на душе у его друга тревожно, с ним что-то произошло, что-то его мучает. Но что именно, этого Мёнгиль не знал. И Чхонён не говорил ему. Почему он молчит? Боится? Но кого? Чего? Да, не очень-то он, видать, смел, его новый товарищ… А может, он просто не хочет сказать?..

— Пока,— бросил Чхонён и, не оглянувшись на друга, хлопнул калиткой.

— Пока,—пробормотал Мёнгиль и долго ещё стоял, глядя Чхонёну вслед.

Когда Мёнгиль вернулся домой, мать уже собрала ужинать. Она виновато покосилась на сына: ну что она набросилась на его друга? Чхонён и так был чем-то расстроен. Вот и поесть не остался. А тетушка Хван ещё небось из города не вернулась. Так и ляжет мальчик спать голодным…

Она вздохнула, но ни о чём не спросила сына, а только сказала:

— Чхонён забыл свой учебник. Отнеси ему завтра.

Мёнгиль рассеянно взял в руки учебник, и вдруг из него выпала тонкая, сложенная вдвое полоска бумаги. Видно, лежала она в книге давно: бумага стала совсем жёлтой, стёрлась на сгибах.

Мёнгиль развернул листок. Перед ним был рисунок: высокие горы, поля, на меже большое дерево. Пожалуй, это даже был не рисунок, а что-то вроде топографической карты.

— Смотри, мама.— Мёнгиль показал листок матери.

— Какие-то поля, горы… Это что, Чхонён так хорошо рисовал?— удивилась она.

— Что ты! — рассмеялся Мёнгиль.— Да ни в жизнь он так не нарисует!

Поужинав, Мёнгиль лег спать, а мать села что-то считать. Наутро, едва рассвело, прибежал Чхонён.

— Где мой учебник? — выпалил он прямо с порога.— Я вчера его здесь оставил!

Он даже дрожал весь от нетерпения. Мёнгиль подал ему учебник, и Чхонён принялся лихорадочно листать его. Найдя рисунок, он тут же захлопнул книгу.

— Что там у тебя за рисунок? — поинтересовался Мёнгиль.— Здорово нарисовано: поля, горы как настоящие…

Чхонён вздрогнул, потом, немного помедлив, ответил:

— Это когда-то отец рисовал…

— А что он нарисовал? — совсем тихо спросил Мёнгиль.

— Ну что…— растерялся Чхонён.— Разве не видишь? Горы вот, поля…

Вошла мать Мёнгиля:

— А, Чхонён… Молодец, что пришел! Как раз готов завтрак.

— Нет-нет, я пойду,— заторопился Чхонён, но она и слушать ничего не хотела.

Скоро все трое уже сидели на циновке за низеньким столиком.

— Помню, в такой же вот тёплый день объявили о земельной реформе,— задумчиво улыбнулась женщина.— Твой отец, Мёнгиль, тогда стоял во дворе на коленях, мял землю в руках и плакал от счастья. И твой папа, Чхонён, тоже, наверное, плакал в тот день от радости… Понимаете ли вы, мальчики, каким это было тогда событием?

— Угу,— ответил Мёнгиль, уплетая вкусную кашу.

Чхонён к ней почти не притронулся.

А вечером, встретив Чхонёна на улице, Мёнгиль так и ахнул от изумления: под правым глазом Чхонёна красовался огромный синяк, глаза заплыли, опухли, словно он долго плакал.

— Колол дрова и упал…— не дожидаясь вопроса, пояснил Чхонён и медленно побрёл дальше. Он даже не остановился поболтать с приятелем.

Глава третья

Ещё одно происшествие

1