Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

У вёсцы ўсё сведчыла аб гандлі копрай з Таіці; дошкі і гафрыраванае жалеза былі прывезены на шхунах. Некаторыя хаціны былі пабудаваны ў дзівосным старадаўнім стылі з сукоў і пераплеценых пальмавых лісцяў, іншыя былі збіты цвікамі з дошак і нагадвалі маленькія трапічныя бунгала. Вялікі дашчаны дом, што стаяў убаку сярод пальмаў, з’яўляўся домам для сходаў; там павінны былі пасяліцца мы, шэсць еўрапейцаў. Праз маленькія заднія дзверы мы з флагам увайшлі ў дом і адразу выйшлі з яго на шырокія прыступкі перад фасадам. Перад намі на плошчы стаялі ўсе здольныя рухацца жыхары вёскі, уключаючы жанчын і дзяцей усіх узростаў. Усе мелі надзвычай сур’ёзны выгляд; нават нашы вясёлыя сябры па востраву Кон-Цікі стаялі ў радах разам з іншымі і рабілі выгляд, што не пазнаюць нас.

Калі мы выйшлі на прыступкі, усе на плошчы адначасова адкрылі раты і заспявалі... «Марсельезу»! Тэка, які ведаў словы, запяваў, і справа ішла даволі гладка, нягледзячы на тое, што некалькі бабуль моцна фальшывілі на высокіх нотах. Жыхары вёскі здорава папрацавалі над развучваннем «Марсельезы». Французскі і нарвежскі флагі былі ўзняты перад тэрасай, і на гэтым закончыўся афіцыйны прыём нас правадыром Тэкам; ён павольна адышоўся ўбок, і цяпер тоўсты Тупухое выйшаў наперад і ўзяўся кіраваць цырымоніяй.

Тупухое хутка падаў знак, па якім усе з запалам заспявалі новую песню. На гэты раз справа ішла лепш, паколькі мелодыя была іх уласная, ды і словы былі на іх роднай мове, а спяваць свае танцавальныя песні яны ўмеюць. Мелодыя пры ўсёй сваёй мілай прастаце гучала так чароўна, што ў нас прабеглі мурашкі па спіне, нібы само Паўднёвае мора з ракатаннем насоўвалася на нас. Некалькі чалавек запявалі, а праз пэўныя інтэрвалы далучаўся ўвесь хор; мелодыя змянялася, але словы ўвесь час заставаліся адны і тыя ж:

«Добры дзень, Тэраі Мацеата і твае людзі, што прыплылі па акіяне на пае-пае да нас на Рароіа; так, добры дзень, заставайцеся даўжэй сярод нас, і няхай у нас будуць адны і тыя ж успаміны, каб мы заўсёды маглі быць разам — нават тады, калі вы паедзеце ў далёкую краіну. Добры дзень».

Нам давялося папрасіць іх праспяваць гэтую песню яшчэ раз, і астраўляне, перастаючы саромецца, усё больш і больш ажыўляліся. Потым Тупухое папрасіў мяне расказаць у некалькіх словах народу, чаму мы прыплылі з-за акіяна на пае-пае; усе хочуць пачуць пра гэта. Я павінен гаварыць па-французску, а Тэка будзе па частках перакладаць.

Перада мною стаяў і чакаў маіх слоў натоўп неадукаваных, але вельмі разумных карычневых людзей. Я расказаў ім, што мне давялося раней пабыць сярод іх аднапляменнікаў тут, на астравах Паўднёвага мора, і што я чуў пра іх першага правадыра, Цікі, які прывёў іх продкаў на гэтыя астравы з нейкай таямнічай краіны, месцазнаходжанне якой зараз ніхто не ведае. Лле ў далёкай краіне, якая называецца Перу, гаварыў я, кіраваў калісьці магутны правадыр, і ён меў імя Цікі. Народ называў яго Кон-Цікі, або Сонца-Цікі, бо, паводле яго слоў, ён быў патомкам сонца. Урэшце Цікі і частка яго прыхільнікаў пакінулі сваю краіну на вялікіх пае-пае; таму мы ўшасцёх думалі, што гэта быў той самы Цікі, які прыйшоў на гэтыя астравы. Паколькі ніхто не паверыў бы, што на пае-пае можна пераплыць акіян, мы самі адплылі на пае-пае з Перу; і вось мы тут; значыць, пераплыць можна было. Пасля таго як Тэка пераклаў маю кароткую прамову, Тупухсе, моцна ўзбуджаны, у нейкім экстазе выскачыў наперад і стаў перад натоўпам. Нн гучна крычаў па-палінезійску, размахваў рукамі, паказваў на неба і на нас, і ў яго гарачай прамове ўвесь час паўтаралася слова Цікі. Ён гаварыў так шпарка, што цяжка было прасачыць за сэнсам, але ўсе палінезійцы на плошчы лавілі кожнае яго слова і былі яўна ўсхваляваны. Тэка, наадварот, меў вельмі збянтэжаны выгляд, калі яму прыйшлося перакладаць.

Тупухое гаварыў аб тым, што яго бацька, і дзед, і прадзеды расказвалі пра Цікі, і, паводле іх слоў, Цікі быў першым правадыром, які цяпер знаходзіцца на небе. Але потым прыйшлі белыя людзі і сказалі, што паданні іх продкаў хлусня. Цікі ніколі не існаваў. Ён зусім не на небе, бо там Іегова. Цікі быў язычаскім богам, і яны больш не павінны верыць у яго. А цяпер мы ўшасцёх прыплылі да іх па акіяне на пае-пае. Мы першыя белыя людзі, якія прызнаюць, што іх бацькі гаварылі праўду. Цікі сапраўды жыў, але цяпер ён памёр і знаходзіцца на небе.

Спалохаўшыся, што я магу звесці на нішто ўсю працу місіянераў, я паспяшаўся выйсці наперад і растлумачыў, што Цікі сапраўды жыў — гэта так, не можа быць ніякіх сумненняў, — і што ён даўно памёр. Але знаходзіцца ён цяпер на небе ці ў пекле, ведае адзін толькі Іегова, бо Іегова быў заўсёды на небе, а Цікі быў смертным чалавекам, вялікім правадыром, як Тэка і Тупухое, можа, нават яшчэ больш вялікім.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии