Падение с небес

Марк попытался заставить его идти самостоятельно, но он либо действительно был очень слаб, либо притворялся. Лицо его было совершенно разбито, нос распух и смотрел в сторону, под полузакрытыми глазами красовались синяки. Губы тоже распухли, черная засохшая кровь густо покрывала их в тех местах, где удар превратил их в кашу, и сквозь искромсанное мясо виднелись темные дыры: в результате смертоносного удара снарядом Марка пять зубов оказались выбиты с корнем или сломаны.

Пунгуш с Марком несли его, взявшись с обеих сторон. Они с трудом карабкались по крутой тропинке под проливным секущим дождем, а сзади тащилась Сторма с маленьким Джоном на бедре, и черные волосы длинными мокрыми прядями падали ей на лицо. То ли от холода, то ли от пережитого потрясения ее то и дело охватывали неожиданные и непроизвольные приступы сильной дрожи. Ребенок пронзительно и недовольно кричал, и она прятала его под дождевиком, растерянным голосом пытаясь успокоить малыша.

Они добрались до автомобиля с мотоциклом, стоящих под тростниковым навесом, который построил Пунгуш, чтобы уберечь транспорт от разгула стихии. Хобдея сунули в коляску мотоцикла, и Марк застегнул над ним брезентовую полость – пленника следовало беречь от дождя и доставить целым и невредимым. Он лежал неподвижно, как труп. Потом Марк подошел к видавшему виды автомобилю, за рулем которого дрожала несчастная, насквозь промокшая Сторма.

– Пунгуш поедет с тобой, – сказал он. Затем быстро поднял ее и прижал к себе.

Она не нашла в себе ни сил, ни желания спорить и просто прильнула к нему, ища утешения.

– Отправляйся в свой домик и оставайся там, – строго наказал ей Марк. – Никуда не уезжай, пока я за тобой не приеду.

– Хорошо, Марк, – прошептала она и снова содрогнулась.

– Ты хоть руль удержишь в руках? – спросил он с неожиданной мягкостью.

Она встрепенулась и бодро кивнула.

– Я люблю тебя, – сказал он. – Люблю больше всего на свете.

Марк повел мотоцикл по скользкой и грязной дороге.

Уже темнело, когда они выбрались на трассу, которая оказалась едва ли лучше: вязкие колеи наполняла вода, пенящаяся от капель дождя. Ливень не прекращался.

На перекрестке дорог Марк съехал на обочину, остановился и поспешил к Сторме, притормозившей сзади. Она опустила стекло.

– До Умхланга-Рокс по такой грязи шесть часов езды, так что побереги силы, двигайся осторожно, – сказал Марк.

Он протянул к ней в окошко руки, и они неловко, но крепко обнялись. Сторма снова подняла стекло, и машина, скользя и виляя задом, тронулась с места.

Дождавшись, когда машина перевалила подъем и задние огни скрылись из виду, Марк вернулся к мотоциклу и завел мотор.

Человек в коляске пошевелился.

– Я убью тебя за это, – злобно проговорил он, едва шевеля разбитыми губами.

– Как убил и моего деда? – тихо спросил Марк.

Он вырулил на дорогу и свернул на Ледибург, лежащий во мраке в тридцати милях впереди. Всю дорогу сквозь дождь и грязь его подогревали ненависть и злость; словно костер, эти чувства пылали в его сердце, и он дивился собственному самообладанию – очень велик был соблазн прибить Хобдея, как собаку, какой-нибудь палкой, тем более что возможность для этого существовала прекрасная.

Этот человек подверг мучительной смерти его деда, надругался над Стормой, а теперь он в его власти – так почему же не отомстить, не расправиться с ним сейчас?.. Искушение продолжало терзать его. Но Марк справился с собой: отбросив эти мысли, он мрачно продолжал ехать вперед.

Мотоцикл скользил по дороге, съезжал то на одну сторону, то на другую, особенно когда пришлось брать крутой подъем на ледибургское нагорье… Но вот наконец внизу засветились городские огни, накрытые белой пеленой дождя.

Марк не знал, где сейчас генерал, застанет ли он Шона Кортни в его резиденции в Лайон-Коп, но как только он остановился на окруженном стеной кухонном дворике и мотор заглох, окна осветились, и голосистая стая охотничьих собак генерала высыпала во двор, а за ними показались трое слуг-зулусов с фонарями.

– Нкози дома? – крикнул Марк.

Ответов не понадобилось: как только Марк слез с мотоцикла и поднял голову к освещенному окну кабинета, там показалась знакомая и горячо любимая, грузная фигура Шона Кортни; приблизив голову к окну, генерал вглядывался в темноту двора.

Срывая с себя мокрый дождевик, Марк бегом бросился в дом и ворвался в кабинет генерала.

– Мальчик мой! – воскликнул Шон Кортни и поспешил ему навстречу через всю огромную комнату. – Что случилось?

Все существо Марка пылало, он очень гордился достигнутым успехом.

– Я схватил человека, который убил моего дедушку! – ликуя, воскликнул он.

Не дойдя до Марка, Шон остановился как вкопанный посреди кабинета и уставился на него.

– Это… – Он замолчал, в глазах его мелькнул страх. – Это Дирк Кортни, мой сын?

Слуги внесли в кабинет тяжелое неподвижное тело и положили на кожаный диван перед камином.

– Кто надел на него кандалы? – проворчал Шон, разглядывая пленника. – Снимите их с него, – не дожидаясь ответа, приказал он. – Черт побери, что у него с лицом?