Падение титана, или Октябрьский конь

Никто не обратил внимания на это сообщение, и о нем не вспоминали три долгих дня. Оба командира забыли курс школьной истории, в котором, в частности, говорилось о Фермопилах, где неприступный лагерь спартанского царя Леонида был взят благодаря козьей тропе под названием Анопея. Брут первым вспомнил об этом, а затем и о том, что Катон Цензор повторил маневр в том же ущелье, обойдя защищавшихся с флангов.

– Это действительно козья тропа, – объяснил Раскуполид, – и чтобы войско прошло, ее надо расширить. Это можно сделать, но только работать следует очень тихо, а еще надо взять с собой воду. Поверьте мне, воды там не будет, пока тропа не дойдет до ручья.

– Сколько времени это займет? – спросил Кассий, не учитывая того факта, что фракийские аристократы ничего не смыслят в саперных работах.

– Три дня, – наобум сказал Раскуполид. – Я сам пойду с дорожной командой, чтобы доказать, что я не обманщик.

Кассий поручил это дело молодому Луцию Бибулу, который с отрядом опытных саперов тут же отправился в горы. Каждый взял с собой трехдневный запас воды. Работа была очень рискованной, потому что тропа шла прямо над Саксом и Норбаном, Луций Бибул не собирался идти на попятный: шанс отличиться выпадает нечасто. В конце третьего дня принесенная вода закончилась, но никакого ручья не нашли. На четвертый день томимые жаждой, взволнованные люди отказались трудиться. Пожалуй, на них можно было бы воздействовать уговорами, но молодой Луций Бибул слишком походил на своего покойного родителя и не собирался попусту тратить слова. Вместо этого он приказал продолжить работу под страхом порки, в ответ легионеры взбунтовались и стали бросать камни в несчастного Раскуполида. Только слабое журчание струящейся воды привело их в чувство. Они бросились к ручейку, потом закончили дорогу и возвратились в лагерь освободителей.

– Почему ты не послал кого-нибудь за водой? – спросил Кассий, поражаясь глупости Луция Бибула.

– Ты сказал, что будет ручей, – ответил он.

– Напомни мне в будущем, что тебе можно поручать только то, с чем в силах справиться твой слабый ум! – зло крикнул Кассий. – О боги, оградите меня от болванов-аристократов!

Поскольку ни Брут, ни Кассий не хотели сражения, их армия двинулась по новой высокогорной дороге, делая как можно больше шума. В результате Сакса и Норбан строем отошли к большому портовому городу Амфиполису (пятьдесят миль к западу от Филипп), отправлявшему во все стороны лес. Там, хорошо устроившись, но проклиная царевича Раска, который ничего не сказал им про козью тропу, они послали сообщение Марку Антонию, который быстро к ним приближался.

Таким образом, к концу сентября Брут и Кассий заняли оба перевала и принялись укрепляться в долине реки Ганга. В этом году половодий не ожидалось.

– Здесь, в Филиппах, хорошая позиция и все за нас, – сказал Кассий. – Мы контролируем Эгейское и Адриатическое моря, Сицилия и воды вокруг нее принадлежат нашему другу и союзнику Сексту Помпею, везде засуха, триумвирам негде добыть провизии. Мы останемся здесь на некоторое время, подождем, пока Антоний не поймет, что он проиграл, и не вернется в Италию. Тогда мы нападем. К тому времени его войска совершенно изголодаются, а вся Италия будет сыта по горло правлением триумвиров, и мы одержим бескровную победу.

Они продолжали возводить укрепления, но лагерей образовалось фактически два. Кассий занял гору с южной стороны Эгнатиевой дороги, открытый фланг его лагеря защищало соленое болото шириной в несколько миль, сбегавшее к морю. Брут засел на двугорбой горе с северной стороны главного пути на Восток. Его открытый фланг защищали утесы и непроходимые ущелья. Ворота, перекрывавшие Эгнатиеву дорогу, являлись общими для обоих, но за ними шли отдельные линии фортификаций, ограждавшие две обособленные территории, свободное сообщение между которыми было не предусмотрено вовсе.

Вершина горы Кассия располагалась примерно в миле от доминирующей вершины горы Брута. Между этими вершинами они построили сильно укрепленную стену. Эта стена шла не по прямой линии, а выгибалась назад в середине, там, где пересекала дорогу у главных ворот, что придавало ей форму лука. А от нее к востоку тянулись другие стены по обе стороны Эгнатиевой дороги и вплоть до подъема к Сапейскому ущелью.

– Наша армия слишком большая, чтобы ее помещать в один лагерь, – бодро объяснял Кассий легатам и Бруту. – Два отдельных лагеря означают, что если враг проникнет в один из них, то он не сможет попасть в другой. Это даст нам время объединиться. Боковая дорога в Неаполь облегчает подвоз продовольствия, а Патиск отвечает за снабжение. Итак, все сказано и все сделано, поэтому если нас атакуют, что очень сомнительно, то атака провалится, ибо к нам подступиться нельзя.