Пальмы в снегу (ЛП)

— Ты тоже неплохо выглядишь, — сказал он. — Мне так кажется, или ты и впрямь такой счастливый? — Он прищурился, испытующе глядя на брата. — Как тебе ещё не надоело на этом острове?

Килиан почувствовал, как краснеет, и решил сменить тему, садясь обратно.

— А как твоя машина? — поинтересовался Килиан.

Хакобо купил в Гвинее превосходный чёрный «фольксваген» и перевёз его в Испанию. И теперь, стоило упомянуть о машине, как глаза его заблестели, и он тут же забыл о счастье брата.

— Не возникло никаких проблем с ее регистрацией. А уж как я ехал на ней в Пасолобино — о-о-о! Все шоссе — мое! Доехал на машине до самой площади! Представляешь, какие лица были у наших соседей, когда я припарковался и нажал на клаксон? Насчёт соседей — трудно сказать, зато Килиан явственно представил довольную физиономию Хакобо, оказавшегося в центре всеобщего внимания.

— Это была поистине новость года, — продолжал Хакобо. — Все спрашивали, что означает аббревиатура ИТГЗ, и мне приходилось в сотый раз отвечать, что это начальные буквы словосочетания «Испанские территории Гвинейского залива»... Право, это стоит того бензина, что я потратил, катая туда-сюда некоторых соседей...

— Думаю, тебе и самому нравится кататься туда-сюда! — смеясь, перебил Килиан.

— Все дамы брачного возраста дерут друг другу волосы, чтобы прокатиться на моей машине! — похвастался Хакобо.

Хулия страдальчески закатила глаза. Мир меняется, подумала она, а Хакобо все тот же.

— Ну ладно, а есть ли среди них такая, кого тебе захотелось бы прокатить дважды? — пошутил Килиан.

Он не мог представить, чтобы его брат встречался с одной и той же женщиной больше двух раз.

Хакобо смущённо закашлялся.

— Ее зовут Кармен, и я познакомился с ней на танцах, — ответил он. — Она не из Пасолобино.

Хулия удивленно распахнула глаза. Неужели нашлась женщина, сумевшая завоевать его сердце? Она почувствовала в сердце крошечный укол ревности, хотя давно уже убедила себя, что Хакобо для неё ничего не значит.

Килиан поднялся, подошёл к Хакобо и похлопал его по спине.

— Дорогой братец, — шутливо произнёс он, — судя по твоему тону, твои безумные ночи наконец-то закончились.

Теперь наступила очередь Хакобо краснеть.

— Да ну, мы ещё только познакомились. — Он понизил голос до неуверенного шёпота. — И потом, я сейчас здесь, а она — там...

Хулия вздохнула. Этой Кармен, подумала она, придётся проделать изрядную работу, чтобы превратить этого ветрогона в семейного человека — если она, конечно, не бросит его раньше, посчитав затею безнадёжной.

Килиан устремил задумчивый взгляд в сторону горизонта. Его брат был неисправимым прожигателем жизни, но то, что он так открыто говорил о какой-то одной женщине, причём в присутствии Хулии, означало две вещи: во-первых, эта женщина значила для него намного больше, чем он сам считает; а во-вторых, его пребывание в Гвинее действительно подошло к концу.

Внезапно Килиан почувствовал угрызения совести. Да, у брата было много недостатков, но он никогда ничего не скрывал. В то же время, сам он на протяжении долгих месяцев скрывал любовь к Бисиле; любовь столь глубокую, что, пусть он и не мог объявить о ней во всеуслышание, но ему хотелось хотя бы поделиться с человеком, который его никогда не выдаст.

Он облизал пересохшие губы. Ему не терпелось поговорить с братом о Бисиле, но какое-то внутреннее ощущение заставляло его подождать. Несмотря на крепкие братские чувства, он сомневался, что брат сможет его понять. Наверняка он решит, что Килиан сошёл с ума — хотя, в сущности, так оно и есть: он очарован, ошеломлён и совершенно одержим Бисилой.

Хулия предложила принести ещё выпить. Когда братья остались одни, лицо Хакобо помрачнело.

— Что-то случилось дома? — спросил Килиан.

— Да, — ответил Хакобо. — Каталина... Она очень больна.

Килиан почувствовал, как к горлу подступил ледяной ком.

Хакобо выразился яснее.

— Я... скажу тебе правду, я попрощался с ней. Я привёз тебе письмо от мамы, в котором она просит тебя приехать как можно скорее.

— Но у нас сейчас столько работы! — вяло возразил Килиан, и тут же пожалел об этих словах, почувствовав себя предателем.

Ни за что на свете он не хотел расставаться с Бисилой, но сестра есть сестра, и жизнь у неё нелёгкая: она всегда была хрупкого здоровья, а теперь ещё и ослабела рассудком после смерти единственного ребёнка. Вот уже больше трёх лет он не виделся с матерью и сестрой. Он не может бросить их одних в такую минуту. Он должен ехать. Бисила поймет...

Хакобо отвлёк его от этих размышлений.

— Да и для тебя самого будет неплохо проехаться домой, Килиан, — сказал он. — Там все так изменилось! Ходят слухи, будто бы там собираются строить горнолыжную станцию, выше Пасолобино. Ты понимаешь, что это означает? — Глаза Хакобо возбужденно засверкали. — Цены на землю подскочат стократ. Сейчас эта земля не стоит ничего, а разведение скота — это, признайся, рабский труд! А теперь мы сможем изменить свою жизнь, сможем работать на строительстве или на лыжной станции, даже открыть собственное дело! Мы больше не будем забытой Богом деревней, а станем модным центром туризма.