Пальмы в снегу (ЛП)

И действительно, вскоре чья-то железная рука снова схватила ее за плечо, резким рывком развернув лицом к высокому крепкому мужчине, от которого отвратительно несло перегаром.

— Никуда ты не пойдёшь, — вязким голосом пробормотал англичанин. — Женщина не должна ходить одна в такой час... — На его губах проступила пакостная улыбочка. — Если она не ищет что-то... или кого-то…

Бисила попыталась вырваться, но мужчина держал ее крепко. Заломив ей руку за спину, он оказался сзади и потащил в сторону другого мужчины, тоже явившегося из темноты. Бисила закричала, но тот зажал ей рот рукой и угрожающе прошипел на ухо:

— А ну, молчи — хуже будет!

Она вновь рванулась, пытаясь укусить его за руку, но мужчина лишь крепче зажал ей рот ладонью.

— Эй! — окликнул он товарища. — Ты только глянь, кого я здесь нашёл!

К ним подошёл ещё один мужчина. От него тоже несло спиртным. Протянув костлявую руку, он сдёрнул платок с головы Бисилы.

— Слушай, а ведь у нас ещё есть время развлечься! — произнёс он с каким-то странным акцентом, которого Бисила не знала. — Да уж, эту штучку нам прямо-таки небо послало; мы ведь ещё не насытились, а?

Он сунулся к ней вплотную своим острым носом, похотливо разглядывая ее лицо и фигуру.

— Не могу тебя рассмотреть: в темноте не видно. — Он провёл руками по ее щекам, груди, бёдрам. — М-м-м! — удовлетворенно протянул он. — Даже лучше, чем я ожидал!

Бисила в ужасе отбивалась, но державший ее мужчина стиснул ещё крепче; она даже испугалась, что он сломает ей руку. Слезы бессильной ярости катились по ее щекам.

— Заткни ей рот платком, Пао, — велел англичанин. — И тащи сюда Хакобо из машины.

Перед Бисилой забрезжил крохотный лучик надежды: Хакобо ее знает и позволит ей уйти!

Пао открыл дверцу пикапа и после долгих усилий выволок наружу третьего.

Хакобо едва стоял на ногах.

— Эй, Хакобо! — громко окликнул его англичанин. — Просыпайся! Развлечения продолжаются! Ты не знаешь, тут есть укромное местечко, где мы можем порезвиться с этой крошкой?

— Как насчёт сушильни? — спросил Пао.

В голосе его слышалось то же нетерпение, что мелькало в глазах.

Хакобо явно плохо соображал. Эйфория от выпитого алкоголя, подогретая корнем ибоги, исказила его восприятие реальности. Прежде он лишь пару раз решался попробовать этот мощный наркотик, столь распространённый среди туземцев, которым он помогал переносить жажду и голод в условиях тяжёлой работы. В небольших количествах кора или корень этого маленького и с виду безобидного кустарника с узкими листьями, прелестными маленькими цветочками и оранжевыми ягодами размером с маслину обладали укрепляющим и возбуждающим действием, к тому же использовались как афродизиак. В больших же дозах вызывали галлюцинации. Хакобо в этот вечер употребил такое количество этого зелья, что сейчас пребывал на грани экстаза и бреда.

— Есть тут одно местечко... где... лежат... вот здесь... — он повернулся и указал на дверь, — лежат... пустые мешки... здесь... вот...

Добравшись до двери, он навалился на неё всем телом.

— Там... будет удобно... — добавил он, глупо хихикая.

— Ну! Пошевеливайся! — англичанин с силой толкнул Бисилу внутрь.

Оказавшись лицом к лицу с Хакобо, Бисила попыталась заглянуть ему в глаза. Англичанин настойчиво толкал ее в подсобку; она сопротивлялась изо всех сил, пытаясь все же посмотреть на Хакобо. Когда он все же взглянул на неё, Бисила в ужасе поняла по его остекленевшим глазам, что он ее не узнал. Он был слишком одурманен наркотиком. Безнадёжный крик вырвался из ее груди; она бессильно разрыдалась, прекрасно зная, что сейчас произойдёт, и что она не сможет ничего сделать.

Англичанин швырнул ее на груду пустых мешков, навалился сверху, разорвал на ней платье и крепко схватил за руки. Он был настолько силён, что спокойно удерживал одной рукой обе ее руки, заломленные за голову. Другой рукой он нетерпеливо шарил по ее телу, стремясь поскорее утолить похоть. Бисила не могла даже двинуться; ей некуда было деться от его зловонного дыхания, от слюнявых губ, оставлявших мокрые потеки на ее шее и груди.

В эти минуты больше всего на свете Бисила мечтала умереть.

Она отчаянно отбивалась, извиваясь, как змея, брошенная в огонь. Пыталась кричать, но платок во рту заглушал крики. Она рыдала, стонала, лягалась, пока он с силой не ударил ее кулаком в лицо, отчего она потеряла сознание.

В полубреду она смутно видела над собой лицо насильника, чувствовала его руку у себя между бёдер; затем в неё грубым ударом вторглось что-то твёрдое, едва не разорвав нутро. Потом она увидела над собой другое лицо, ощутила другое дыхание, другие руки, и вновь чужая плоть пронзила ее тело.

Затем последовало молчание, короткая передышка, смех и голоса, а потом на неё навалилось ещё одно тело, нависло ещё одно лицо.

Хакобо.

В полумраке она различила знакомые черты третьего мужчины, ощутила его дыхание на своей шее; губы то прижимались крепче, опаляя дыханием, то вновь слегка отстранялись.

— ... аобо... — промычала Бисила сквозь кляп.

Хакобо остановился, услышав своё имя. Она подняла голову, и он невольно вскрикнул, встретив ее взгляд.