Пальмы в снегу (ЛП)

Валдо протянул пластиковую карточку, которую нашёл неподалёку от причала в Бате, надеясь, что белый полицейский не поймёт, что на фотографии — другое лицо.

— Это не годится, — заявил полицейский. — В дирекции национальной безопасности нас предупредили, что гвинейские документы в Испании признаны недействительными.

— Больше у меня ничего нет.

Валдо потер запястья. Он замёрз и ничего не ел уже несколько дней. Его глаза наполнились слезами. Все усилия оказались напрасными. Он ещё не пришёл в себя после утомительного путешествия, начавшимся в то утро, когда двухметровый удав в бамбуковых зарослях возле аэропорта вызвал панику и споры среди охранников, кто из них его убьёт и преподнесёт в подарок начальнику тюрьмы «Блэк-Бич», большому любителю змеиного мяса.

Он сам полз в зарослях, подобно змее, стараясь не дышать, сам не свой от ужаса, пока не удалился на несколько сот метров от того места, где пролилась змеиная кровь. Несколько часов спустя он нашел лодку-кайуко, оставленную без присмотра, и бежал с острова на континент, где, пробираясь ночами через полные опасностей джунгли, добрался до границы с Камеруном. Здесь он сел «зайцем» на торговое судно, идущее на Канары, а там перебрался на другое, на котором добрался до Кадиса.

Здесь он несколько дней разгружал суда в порту, пока не заработал достаточно денег, чтобы купить билет на автобус в Мадрид. Всю дорогу ему пришлось терпеть недоверчивые взгляды пассажиров; никто не хотел сидеть рядом со странным оборванным негром, который говорит по-испански. Никто даже не полюбопытствовал, как он сюда попал, и ему не удалось рассказать о трагедии, постигшей его гвинейскую деревню.

А ведь он думал, что все будет просто! Стоит ему сказать, что все они когда-то были испанцами, и его встретят с распростертыми объятиями, отнесутся с заботой и пониманием.

— Больше у меня ничего нет, — безнадёжно повторил он.

Полицейский стянул фуражку и почесал в затылке.

— Бродяги и головорезы нам здесь не нужны, — сказал он. — Отвезу-ка я тебя в отделение.

Валдо удивленно уставился на него. Он так рисковал, пережил столько лишений — и ради чего? Чтобы снова прийти к тому же, от чего бежал? Он хотел уже пуститься наутёк, но его внезапно покинули силы.

— Там тебя хотя бы накормят и дадут чистую одежду, — продолжил полицейский. — А потом будет видно, что с тобой делать.

Валдо кивнул, уступая. Полицейский втолкнул его в свою машину, где Валдо, пользуясь короткой передышкой, закрыл глаза и слегка задремал, пока они не подъехали к приземистому серому зданию в несколько этажей, где помещалось отделение полиции.

Вестибюль был полон народа, который тут же принялся бесцеремонно разглядывать оборванного негра. Здесь ему велели подождать.

Через какое-то время, показавшееся вечностью, полицейский вернулся в сопровождении своего товарища.

— Тебе повезло, — сказал он. — Один мой приятель сказал, что знает человека, который как раз занимается людьми вроде тебя. Мы отведем тебя к нему.

— Дойдём пешком, — вмешался другой. — Приход падре Рафаэля совсем рядом.

Валдо молитвенно сложил руки на груди, чувствуя, как в душе возродилась надежда. Возможно ли такая удача, чтобы это оказался тот самый падре Рафаэль из Сампаки? И все же это оказался именно он. Валдо издали узнал его грузную фигуру, хромоту, седеющую бородку, и возблагодарил Бога и всех духов, что наконец вспомнили о нем.

Лишь после долгих рыданий и невнятных бормотаний он сумел, сидя на церковной скамье, поведать священнику, какие страдания и лишения терпит его покинутая паства.

В тот же день падре Рафаэль позвонил Мануэлю и сообщил ему о появлении Валдо и ужасных известиях, которые тот привёз из Гвинеи. Мануэль отправил срочную телеграмму Килиану, чтобы немедленно с ним связался.

«Я знаю, как помочь Бисиле», — написал он.

Тропа, ведущая в Биссаппоо, сейчас была полностью на виду: не было сомнений, что здесь прорубали себе путь с помощью мачете по меньшей мере несколько человек. Ковёр палой листвы был истоптан множеством ботинок.

У Хосе возникло ужасное предчувствие. Когда он, задыхаясь, поднялся на вершину холма, то обнаружил, что худшие опасения подтвердились. Больше чем когда-либо он сейчас сожалел о том, что его сгорбленное тело утратило былое проворство. Он уже не успеет добраться до деревни и предупредить своего сына Собеупо, что его ищут, как ему сообщил Симон.

Добравшись до арки у входа в деревню, он почувствовал вездесущий запах дыма. Подойдя ближе, увидел огонь. Биссаппоо был охвачен пламенем. В дымном воздухе стояли горестный плач и причитания односельчан, сбившихся в кучу под прицелом солдатских винтовок.

Хосе схватился за свою уже совершенно седую голову.

Кто-то ткнул его под рёбра.

— Эй, старик! Пошевеливайся!

Его погнали вместе с остальными. Одним из первых солдаты выбрали Инико. Но ведь он ещё слишком юн!

Сержант жестом велел им заткнуться.