Паломничество Чайльд-Гарольда. Дон-Жуан

Я все узнал: предательство льстеца,Вражду с приязнью дружеской на лике,Фигляра смех и козни подлеца,Невежды свист бессмысленный и дикий,И все, что Янус^{356} изобрел двуликий,Чтоб видимостью правды ложь облечь,Немую ложь обученной им клики:Улыбки, вздохи, пожиманья плеч,Без слов понятную всеядной сплетне речь.

137

Зато я жил, и жил я не напрасно!Хоть, может быть, под бурею невзгод,Борьбою сломлен, рано я угасну,Но нечто есть во мне, что не умрет,Чего ни смерть, ни времени полет,Ни клевета врагов не уничтожит,

Что в эхе многократном оживетИ поздним сожалением, быть может,Само бездушие холодное встревожит.

138

Да будет так! Явись же предо мной,Могучий дух, блуждающий ночамиСредь мертвых стен, объятых тишиной,Скользящий молча в опустелом храме,Иль в цирке, под неверными лучами,Где меж камней, перевитых плющом,Вдруг целый мир встает перед очамиТак ярко, что в прозрении своемМы отшумевших бурь дыханье узнаем.

139

Здесь на потеху буйных толп когда-то,По знаку повелителя царей,

Друг выходил на друга, брат на брата —Стяжать венок иль смерть в крови своей,Затем что крови жаждал Колизей.Ужели так? Увы, не все равно ли,Где стать добычей тленья и червей,Где гибнуть: в цирке иль на бранном поле.И там и здесь — театр, где смерть в коронной роли.

140

Сраженный гладиатор предо мной.Он оперся на локоть. Мутным окомГлядит он вдаль, еще борясь с судьбой,Сжимая меч в бессилии жестоком.Слабея, каплет вязким черным соком,Подобно первым каплям грозовым,Из раны кровь. Уж он в краю далеком.Уж он не раб. В тумане цирк пред ним,

Он слышит, как вопит и рукоплещет Рим —

141

Не все ль равно! И смерть и эти крики —Все так ничтожно. Он в родном краю.Вот отчий дом в объятьях повилики.Шумит Дунай. Он видит всю семью,Играющих детей, жену свою.А он, отец их, пал под свист презренья,Приконченный в бессмысленном бою!Уходит кровь, уходят в ночь виденья…О, скоро ль он придет, ваш, готы, праздник мщенья!

142

Здесь, где прибой народов бушевал,Где крови пар носился над толпою,Где цирк ревел, как в океане шквал,Рукоплеща минутному герою,

Где жизнь иль смерть хулой иль похвалоюДарила чернь, — здесь ныне мертвый сон.Лишь гулко над ареною пустоюЗвучит мой голос, эхом отражен,Да звук шагов моих в руинах будит стоп.

143

В руинах — но каких! Из этих глыбВоздвиглось не одно сооруженье,Но издали сказать вы не могли б,Особенно при лунном освещенье,Где тут прошли Грабеж и Разрушенье.Лишь днем, вблизи, становится ясней,Расчистка то была иль расхищеньеИ чем испорчен больше Колизей:Воздействием веков иль варварством людей.

144