Паломничество Чайльд-Гарольда. Дон-Жуан

Он был похож на юркую мартышку —Хорошенький, кудрявый, озорной.Родители любили шалунишку,И только в этой прихоти однойОни сходились. Надо бы мальчишкуУчить и жучить, но они со мнойСоветоваться вовсе не хотелиИ портили сынишку как умели.

26

Итак — я не могу не пожалеть —Супруги жили плохо и уныло,Мечтая каждый рано овдоветь.Со стороны, однако, трудно былоИх внутреннюю распрю разглядеть:Они держались вежливо и мило,Но вот огонь прорвался, запылал —И явно обнаружился скандал.

27

^{409}

Инеса к медицине обратилась,Стремясь безумье мужа доказать,Потом она с отчаянья пустиласьЕго в дурных инстинктах упрекать,Но все-таки ни разу не решиласьПрямые доказательства назвать:Она считала (так она твердила),Что честно перед богом поступила.

28

Она вела старательно учетЕго проступкам; все его запискиЦитировать могла наперечет(К шпионству души любящие близки).Все жители Севильи круглый годИнесе помогали в этом сыске:Уж бабушка на что стара была —А ведь и та чего-то наплела!

29

Инеса созерцала без волненья,Подобно женам Спарты прошлых лет,Казнимого супруга злоключенья,Надменно соблюдая этикет.От клеветы и злобного глумленьяНесчастный погибал, а льстивый светВ ее великолепном равнодушииС восторгом отмечал великодушие.

30

Прощаю осторожное терпеньеМоим друзьям, которые молчат,Когда по мере сил и разуменьяВокруг меня завистники кричат:Юристы не такое поведеньеНазваньем «malus animus»[21] клеймят:Мы мстительность пороком полагаем,Но если мстит другой — не возражаем.

31

А если наши старые грешки,Украшенные ложью подновленной,Всплывут наружу, — это пустяки:Во-первых, ложь — прием традиционный,К тому же господа клеветники,Увлечены враждой неугомонной,Не замечают, что из года в годШумиха только славу создает.

32

Сперва друзья пытались их мирить,И родственники думали вмешаться.А я, уж если правду говорить,Советовал бы вам не обращатьсяНи к тем и ни к другим. Большую прытьЯвили и законники, признаться,В надежде гонораров. Только вдруг —Скончался неожиданно супруг!

33

Скончался. Умер. О его кончинеЖалели горячо и стар и младПо той весьма естественной причине,Что рассуждать о ближнем всякий рад.Мне намекал юрист в высоком чине:Процесс-то был скандалами богат.Любители острот и диффамацийЛишились самой лучшей из сенсаций.

34

Он умер. Вместе с ним погребеныИ сплетни и доходы адвоката;Любовницы пошли за полцены,Одна — еврею, а одна — аббату.Дом продан, слуги все разочтены,И, как ни принял свет сию утрату,Оставил он разумную женуЕго грехи обдумывать — одну.

35