Пан Самоходик и Фантомас

Мы услышали звук гонга призывающий на ужин. Через некоторое время в холле появилась Ивонна, и почти одновременно с ней спустился сверху, барон де Сен-Гатьен. Высокий, стройный, с седеющими висками и обаятельной улыбкой, он выглядел как олицетворение честности. Невероятными казались, подозрения Пижу, что, возможно, этот аристократ и джентльмен во всех отношениях, бывший морской офицер, крадет картины из собственной галереи.

Ивонна же в этот вечер была похожа на аиста. Она была одета в черную юбку, белую блузку, волосы завязаны красным бантом. Три цвета аиста: черный, белый и красный. И эти ее длинные ноги, которые напоминали сухие веточки или ножки аиста.

— Как, господа, себя чувствуют? — вежливо спросил нас барон.

Мы не успели ответить. Резко открылась дверь и в зал вошла мадам Эвелина в новой и столь же огромной, как и раньше шляпе. На этот раз она напоминал не цветник, а целый огород. Мне казалось, что я вижу на шляпе зелень петрушки и веточку сельдерея.

За мадам Эвелиной вошел в зал высокий, очень худой человек в кремовой панаме на голове. В левом уголке его рта была сигара, а взгляд бал полон тоски, как будто он только что вернулся с собственных похорон. Вместо галстука у него под подбородком болталась траурная черная лента. Костюм тоже был темный. Он выглядел так, будто хотел дать понять, что он на собственных похоронах, но случилось это довольно давно и в какой-то степени успел с этим фактом свыкнуться.

Мадам Эвелина драматическим жестом указала нам на этого скорбного человека.

— Это мсье Робину, частный детектив из Парижа, нанятый мною. Он будет ловить Фантомаса. Caramba, porca miseria, мне пришлось прибегнуть к помощи детектива из Парижа, если вы, господа, — тут рука тети Эвелина указала на Пижу и меня — вы, господа, беспомощны.

Мне было очень любопытно, что мадам Эвелина узнала в Париже о господине по имени Франсуа Берджес. Но, конечно, этот разговор следовало отложить до того момента, когда мы сможем встретиться наедине.

Барон Рауль де Сен-Гатьен на представление следователя не выказал ни радости, ни отвращения или удивления. С его лица не исчезла обворожительная улыбка.

Кивнул господину Робину.

— Мне очень приятно с вами познакомиться, мсье. И обратился к Ивонн:

— Пусть Филипп поставит на стол еще один прибор.

Детектив из Парижа, был словно немой. Не обмолвился ни словом, только вытащил из своего похоронного костюма несколько визитных билетов. Вручил их нам по очереди, начиная с барона. На билете официального вида было написано:

Робину-старший и Робину-младший. Детективное Агентство. Дешево и незаметно. Париж, Бульвар Клошардов 10.

Наверное, вручение билета должно было по его убеждению означать согласие с представлением.

Пижу сказал:

— Милостивый господин является Робину старшим или младшим?

— Я Робину-младший, — ответил детектив едва слышным шепотом.

Пижу бесцеремонно пожал плечами.

— Я никогда не слышал ни о каких Робину…

— Мне очень жаль, — прошептал детектив из Парижа и стал еще печальнее.

Мадам Эвелина радостно потерла руки.

— Что ж три головы лучше, чем одна. Caramba, porca miseria. Теперь у нас тут детективный мозговой штурм.

Мы прошли в столовую и сели за стол. Когда только начали ужин, в холле зазвонил телефон. Трубку поднял Филипп, и попросил барона. Через некоторое время барон вернулся и спокойно, как и подобает аристократу, заявил:

— Звонил мсье Арманд Дюрант. Он сегодня не вернется из Парижа, потому что сломался карданный вал. Пришлось задержаться в Париже, чтобы отдать машину в ремонт.

И добавил после минутного колебания, как будто опасаясь, что то, что он скажет, может причинить огорчение его гостям:

— Эксперты установили, что картина Ренуара-это подделка. А, значит, оригинал был украден.

— Caramba, porca miseria! — воскликнула мадам Эвелина и обратила взгляд на детектива из Парижа. — Итак, к делу, молодой человек. — Вперед!

С этого момента разговор в столовой, конечно, вращался вокруг Фантомаса. Господин Робину задавал барону вопросы своим трудно различимым шепотом, барон объяснял ситуацию обтекаемыми фразами. Вопросы Робину были каверзные, не вызывало сомнений, что он профессионал в своем деле. Это, наверное, сломало в господе Пижу ту неприязнь, которую вначале испытывал к детективу из Парижа. Он включился в разговор и поставил перед Робину вопрос, который мы обсуждали в холле, ожидая ужин.

— Не могли бы вы мне объяснить, — обратился он к Робину — какую цель, по вашему мнению, преследовал Фантомас, когда писал к барону письма с требованием выкупа? Ведь он знал, что барон выкуп не заплатит, потому что денег нет. А во-вторых: с какой целью вору понадобилось предупреждать, что украдет ту, а не иную картину, что само собой затрудняло планируемую кражу, заставляя обратить более пристальное внимание куратора на указанную картину.

Робину вздохнул и прошептал:

— Я не ясновидящий, простите. Но я склонен думать, что вор писал письма уже после кражи, а не перед ней.