Пансионат

Все уже поняли. Тот, первый удар еще показался шуткой, ошибкой, несообразной случайностью, которую реально отменить задним числом: быстро поднятое не считается упавшим, неправильное слово можно взять обратно, да всё на свете, если очень захотеть, можно вернуть как было. По крайней мере, Анька всегда в это верила. И большинство людей, плывших на лайнере, кажется, тоже. Продолжали смеяться и пить, как ни в чем не бывало. И папик, типа директор банка, совсем обнаглел, распустил руки, и она еще думала, обламывать его — или ладно, пускай…

Но теперь уже нет. Разбился бокал, свершился разрыв, грянула катастрофа, и ничего уже не вернешь. Приходит окончательное осознание, и мир кренится, и ты съезжаешь с катушек, потому что так же нельзя, нельзя никогда! — но понимаешь, что дальше будет еще хуже. И некуда деться, и все равно надо бежать, и уцепиться хотя бы за что-нибудь, за необходимость разыскать подругу, например, ведь правда же, надо ее разыскать: Марья-а-ана!!!

Они все перли ей навстречу. С воплями и руганью на разных языках, с безумными глазами и перекошенными мордами, не разбирая дороги, опрокидывая столики и шезлонги, трещавшие под ногами. Верхняя палуба, буквально десять минут назад вся такая гламурная, чинная, мало кому доступная, превратилась в сумасшедший базар, вроде того, куда они с Марьянкой забрели на последней остановке в порту. Как будто вот-вот кто-то схватит за локоть, потянет за собой, приговаривая «дэсять доллар», и дурацкое это ощущение, вписанное в водоворот всеобщего ужаса, совсем уже срывало крышу, окончательно сводило с ума. Но Марьяна. Нужно найти Марьяну… Неправдоподобная морская синева сверкала вокруг, теперь уже точно враждебная, слепящая, чуждая.

Анька поскользнулась, и полетела на палубу, и вскочила мгновением раньше, чем кто-нибудь успел на нее наступить, и заорала уже потом, задним числом — и увидела.

Марьяна никуда не бежала.

Палуба — теперь, после падения, Анька видела это четко, а раньше казалось, что обман зрения — была накренена, словно покатая детская горка. Шезлонги, столы, зонтики — все это съезжало вниз, точь-в-точь как тот бокал, правда, оно становилось заметным, лишь когда чуть-чуть прореживалась толпа. А люди метались, скользили, спотыкались, валились друг на друга, как костяшки домино, и кто-то уже не вставал, — а Марьяна стояла среди всего этого, утвердившись на чуть расставленных ногах, как серфингист на волне, и смотрела. Так, будто находилась совсем в другом месте. Дура.

Анька разозлилась и даже перестала бояться. Рванула напролом, выставив локти перед грудью. Парео за что-то зацепилось, разорвалось почему-то с оглушительным треском, перекрывшим все другие звуки, какая-то острая дрянь проехалась по голой ноге, раздирая кожу. Аньку несколько раз толкнули, послали многоэтажно — все-таки в такие круизы, успела подумать она, отправляется в основном наш народ, — она и сама послала кого-то, и даже двинула одного козла по морде, сдвигая с дороги, и в конце концом прорвалась.

— Марьянка!..

— Ань, — отозвалась она совершенно спокойно. — Почему это, как ты думаешь?

— Блин, понятия не имею! Налетели на какой-нибудь айсберг… Чего ты тут торчишь, пошли!

— На айсберг? — Марьяна хихикнула. — Здесь?

— Ну, на этот, коралловый риф… Бежим!!!

— Куда?

Анька огляделась по сторонам. Бежать, конечно, надо было к шлюпкам, по она понятия не имела, где это и как они вообще выглядят. Народ тоже ничего не соображал, метался хаотично, броуновски, периодически бросаясь толпами то в одну, то в другую сторону. Надо было держаться возле папика, с нарастающей паникой пожалела она, он хотя бы приблизительно знал, что к чему…

— Не похоже на столкновение, — сказала Марьяна. — Скорее, что-то сломалось внутри.

— Да какая тебе разница, блин?!!

— Или наоборот.

Это бессмысленное «наоборот» было для Аньки уже слишком. Она схватила Марьяну за руку, дернула на себя — без разницы, куда бежать, лишь бы вообще бежать, спасаться, двигаться! — и в этот момент, срезонировав с ее движением, снова сотрясся лайнер, и они повалились на чьи-то тела, покатились бесформенной кучей по накрененной палубе. И по крайней мере на минуту стало ясно, что именно делать: как можно скорее встать на ноги, потому что иначе — все. Оттолкнувшись от чего-то скользкого и мягкого, Анька вскочила, а Марьяна, конечно, нет, ее протащило несколько метров в общем потоке, полном обломков, вопящих морд и уже окровавленных рук и ног. Анька попыталась побежать следом, но шевелящееся месиво тел вязало ноги, не давало сделать ни шагу.

— Марь…!

Она стояла над толпой. Опять стояла спокойно, чуть подавшись вперед для равновесия и заправляя волосы за треснутые очки.

— С дороги,………!!!

Анька не успела обернуться и среагировать, какой-то мужик оттолкнул ее в сторону, сшиб с ног, палуба перевернулась, и в этом обратном ракурсе Анька вдруг увидела, как через борт сыплются человеческие фигурки, прыгают в шлюпку, наверное, не просто же так… А над бортом нависала синяя вертикальная стена моря, и было странно, что оно не переплескивается на палубу.

— Смотри, нужно туда!