Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера

Но вернемся к встрече Тардини с послом Муссолини. На ней Тардини заявил, что папа может лишь приветствовать любые предложения итальянского правительства, касающиеся предотвращения войны. Посол, как и прежде, отвечал, что папа в данных обстоятельствах может сделать лишь одну полезную вещь – призвать Польшу уступить Данциг немцам.

Тардини тут же уведомил понтифика о требованиях Италии. На другой день во время встречи в Кастель-Гандольфо ранним утром папа передал ему текст телеграммы, которую следовало зашифровать и отправить нунцию в Варшаве. В этом тексте папа довольно ясно выразил основную мысль, которую он хотел донести до польских властей: «Если Польша согласится удовлетворить в определенной мере претензии [немцев] в отношении Данцига, это может открыть путь к разрядке напряженности». То была не первая попытка папы убедить польское руководство действовать более гибко. Несколько раньше в том же месяце он уже поручал своему нунцию в Варшаве добиваться компромисса от польского правительства. Теперь же, получив эту новую телеграмму, нунций снова встретился с министром иностранных дел Польши и на сей раз выразил конкретное пожелание, чтобы Польша уступила немцам Данциг. Польский министр сразу же отверг эту просьбу[158]

.

Несмотря на все свое бахвальство, дуче не разделял оптимистического расчета фюрера на быстрое грядущее покорение Польши. Еще меньше он был уверен в легкости победы над Британией и Францией, если эти две державы исполнят свои угрозы и придут на помощь Польше в случае нападения Германии. Кроме того, итальянский диктатор (вопреки своим неоднократным заявлениям о мощи фашистской Италии) испытывал сомнения насчет способности своей страны вести войну в Европе. Он дважды в неделю встречался с королем, и на этих встречах Виктор Эммануил (по конституции – верховный главнокомандующий) не делал тайны из своей убежденности в скверном состоянии вооруженных сил страны и удручающем качестве ее генералов, а также из своей обеспокоенности тем, что Италия может стать легкой целью для удара Франции через Альпы. Не скрывал монарх и еще одно немаловажное обстоятельство: по его мнению, итальянцы психологически не были готовы к войне. К тому же король не любил немцев вообще и, в частности, Гитлера, к которому он относился с отвращением[159]

.

Днем 25 августа Ганс Георг фон Макензен, немецкий посол в Италии, лично передал Муссолини письмо от Гитлера. В этом письме фюрер запоздало извещал итальянского коллегу о том, что Германия заключила пакт о ненападении с Москвой. Сидя за рабочим столом в палаццо Венеция, Муссолини, гордившийся своим знанием немецкого, очень внимательно прочел текст послания. Однако его реакция на этот текст оказалась довольно сдержанной. Он уже смирился с мыслью о том, что общеевропейский конфликт вот-вот разразится. Но, по его признанию немецкому послу, он предпочел бы, чтобы Гитлер отложил начало войны на год-другой. Тогда Италия могла бы лучше к ней подготовиться[160]

.

Заверяя Макензена, что Италия исполнит свои обязательства и поддержит Германию в войне, дуче уже искал какую-нибудь лазейку. На следующий день он отправил Гитлеру послание. Начальники штабов итальянских вооруженных сил, сообщал он фюреру, выяснили, какие поставки им потребуются от Германии, чтобы Италия могла участвовать в войне, которая может продлиться целый год. Далее следовал пространный список: шесть миллионов тонн угля, два миллиона тонн стали, семь миллионов тонн нефти… Муссолини знал, что немцы не смогут удовлетворить эти требования. Он заканчивал свое письмо на иной ноте: «Если вы полагаете, что имеется хоть какая-то возможность политического решения, я готов – как и в других случаях – оказать вам всемерную поддержку и предпринять любые инициативы, какие вы сочтете полезными».

Гитлер ответил в тот же день. Возглавляя военный штаб, который придерживался невысокого мнения о способностях и возможностях итальянских партнеров, Гитлер всегда был главной движущей силой заключения и поддержания альянса с Италией. Он до сих пор сохранял большую симпатию к дуче, помня те первые мюнхенские дни, когда именно Муссолини служил ему примером для подражания и источником вдохновения. Фюрер готов был сделать все, что в его силах, и помочь итальянскому диктатору сохранить лицо. Гитлер с сожалением проинформировал своего итальянского коллегу, что Германия не сможет обеспечить поставку требуемых ресурсов в полном объеме. «Понимая вашу позицию в этих обстоятельствах, Дуче, я просил бы вас попытаться остановить продвижение англо-французских сил с помощью активной пропаганды и уместных военных демонстраций, тех мер, которые вы уже предлагали мне»[161].