Папайя для Брежнева. Воспоминания переводчика о войне в Анголе

Советники-специалисты базы ВВС: на переднем плане Старший Миссии – Иван Огарок. (Фото из личного архива автора).

Ежедневно мы ездили на базу – в аэропорт, хотя, по сути, он представлял собой старую базу ВВС с огромной взлетной полосой. Для передвижения поначалу мы использовали редкий итальянский трофейный джип «Fiat-Campagnola», о котором я уже упоминал. Он довольно долго служил нам верой и правдой, но то ли непомерно жаркий климат, то ли нерегулярность смены масла, то ли оба этих фактора все же привели к поломке двигателя. И сколько наши спецы ни разбирали его и ни ремонтировали – джип оказался бесповоротно мертв. Тогда мы обратились к командованию ангольской воинской части, и нам выделили десантный ГАЗ-66, правда, старый и даже без тента. Именно на нем мы и передвигались: и в часть, и по разным другим делам.

В период, когда в Анголу поставлялось достаточно много авиационной техники из СССР для выполнения боевых задач по защите страны от группировки УНИТА и южноафриканских наемников, все большее значение приобретало четкое отслеживание и ассистирование процесса взлета и посадки воздушного судна. В Анголе не имелось достаточного количества специалистов такого профиля, поэтому и было принято решение об открытии школы для ВВС молодой республики. Эту благородную и важную задачу выполняли пять специалистов-радиотехников и один переводчик, ваш покорный слуга, – и вполне справились со своей миссией, выпустив первый поток необходимых военных специалистов.

Практические занятия на радиолокационной установке. (Фото из личного архива автора).

Работа строилась по расписанию, и я всегда был занят: то с одним, то с другим преподавателем. В большинстве своем наши военные не владели португальским языком, и им нужен был переводчик. Только старший нашего подразделения майор Иван Огарок после трех лет пребывания сносно говорил по-португальски, блестяще знал все необходимые термины и даже глаголы, которые он употреблял в инфинитиве, но понимание его слушателями было стопроцентным. Иногда он звал меня, если проводился экзамен или если он хотел рассказать курсантам что-то, выходящее за рамки программы.

Школа была прекрасно оснащена всеми системами, с которыми нашим курсантам предстояло работать. После теоретических занятий мы проводили практические, когда каждый слушатель под контролем наших спецов отрабатывал навыки работы на станциях слежения и других РЛС.

Ангольские курсанты были почти моими ровесниками, в большинстве своем они умели писать, поскольку окончили школу и были достаточно сообразительны и целеустремленны.

С друзьями-курсантами. (Фото из личного архива автора).

Будучи подготовленным в плане общения и коммуникации в родном инязе, я легко строил отношения как с курсантами, так и с ангольскими офицерами – командирами взводов. Часто во время перерывов ангольские слушатели обступали переводчиков и задавали много разных вопросов о жизни в СССР, который был для них «далеким и великим государством победившего социализма». Вопросы касались различных тем: от девушек в Москве до общественного транспорта и преимуществ социалистической системы общества.

Но не все относились к моим рассказам лояльно, так, командир соседнего взвода лейтенант Жоау, кстати, прекрасно говоривший по-русски и получивший образование в Военном училище в Киргизии, постоянно стремился подчеркнуть, что Советский Союз – далеко не идеал построения государства. Мол, «все машины на улицах темно-зеленого цвета» и жизнь в СССР «не такая уж и радужная». Поначалу я с ним спорил, но он от этого так заводился, что начинал кричать, привлекая повышенное внимание слушателей и коллег.

Один из взводов на утреннем построении. (Фото из личного архива автора).

В роли ангольского замполита. (Фото из личного архива автора).