Парадигма греха

– Так-так-так! Интересный персонаж!

Ерохин застонал и, соскочив с постели, побежал в туалетную комнату.

Калошин с беспокойством посмотрел ему вслед:

– Слушай, Андрей, может быть ему все-таки вызвать «скорую»? – он подошел к двери и постучал: – Володя, а ты грибы, случайно, там не ел?

– Только попробовал, – раздался из-за двери глухой голос.

– Знаешь, Андрей, вызови ему врача! Грибы – это серьезно! У нас после войны такие отравления часты. С продуктами-то трудновато. А помощь врача не повредит!

– Да, пожалуй! – согласился Дубовик, уже заметно волнуясь.

– Мои ребята были там тоже? – спросил Калошин у бледного Ерохина, который выйдя из туалета, мешком рухнул на кровать.

– Доронин, он сидел на другом конце стола… – парень покрылся испариной и тихо постанывал.

Дубовик молча вышел. Калошин понял, что он пошел вызывать врача.

Через полчаса Ерохина увезли в больницу, «для промывания», как сказала приехавшая врач, и заверила, что завтра капитан будет, как огурчик.

Вечер не задался, говорить ни о чем не хотелось. Дубовика обуревали тяжелый мысли, и он корил себя за то, что так беспечно отнесся к болезни своего подчиненного, хотя очень надеялся, что слова врача надежны. Калошин изо всех сил старался успокоить его. И даже остался на ночь.

Глава 11

Утром в номер постучалась дежурная и сказала, что Ерохин чувствует себя хорошо, и после обеда, возможно, вернется в гостиницу. Но при этом женщина добавила, что их просили позвонить врачу.

– Что-то там случилось ещё, мне не сказали, – добавила она и ушла.

Мужчины поспешили к телефону.

– У нас ночью скончалась одна старушка, признаки отравления те же, что и у вашего сотрудника. А он сказал, что знает эту женщину: они были вместе на поминках. Это случай рядовой, такие отравления у нас нередки, особенно, в осенний период, но позвонить вам попросил именно ваш капитан.

В больницу тут же отправился Дубовик, Калошин же вынужден был поехать в отделение: Рустемова строго приказала утром быть всем на местах.

В приемном отделении городской больницы Дубовик увидел плачущую девушку. По словам медсестры, стоящей рядом с ней, он понял, что это была внучка умершей старушки.

Подполковника провели в палату Ерохина, который сидел на кровати и ел манную кашу, запивая её жидким, желтоватым чаем. Увиденное порадовало и рассмешило Дубовика. И, пряча улыбку, он присел рядом и похлопал капитана по плечу:

– Ну, рад, рад! Честно признаться, испугал ты меня, Володя! И… извини за резкость! А теперь рассказывай, что там за старушка такая, и почему нам позвонили?

– Видите ли, товарищ подполковник, с этой Солопеевой я сидел за столом рядом, и грибы с той тарелки, что стояла возле нас, ели только мы. Вернее сказать, я попробовал, что-то мне не понравилось в них, горечь, что ли была какая-то? А вот эта старушка подцепила грибки раза три-четыре. Я ещё удивился, как она их ест. Потом подумал, что я не понимаю вкуса грибов. А ночью сегодня, когда её привезли, я как раз выходил в туалет, простите, и видел, как с ней возились врач и медсестра. Кстати, меня вчера спрашивала врач, ел ли я грибы. Тут я вспомнил, как было дело за столом. А когда она умерла, все восстановил в памяти. Тарелка эта с грибами в какой-то момент исчезла со стола, хотя на ней ещё что-то оставалось. Это, знаете, как в кино, замедленные кадры промелькнули перед глазами. А ведь как раз Солопеева сказала мне, что видела, как от Войтович вечером в день её смерти выходил какой-то мужчина, почти убегал. Ей он показался знакомым, но она никак не могла вспомнить, кто это мог быть. Пообещала сразу же прийти, как что-то вспомнит.

– Та-ак, надо идти в дом Войтович, собирать свидетелей и восстанавливать всю картину! Не нравится мне такое совпадение! Что вспомнил все это – молодец! Да, кстати, наметились общие знакомые Иконникова и Войтович, с ними тоже предстоит работать, так что, давай лечись и в строй!

– Да я уже нормально себя чувствую, только спать хочется! Ночью, сами понимаете…

– Ну, ладно, я тоже у Морфея в объятьях не нежился! Дело сделаем – выспимся! А пока… «враг не дремлет»!

– Да уж, «a la guerre comme a la guerre»! – облизывая по-детски ложку, произнес Ерохин.

Дубовик, уже стоя у двери, только хмыкнул.

– В десять к вам придет подруга Войтович, не забудьте! – крикнул ему вслед капитан.

Внучка Солопеевой, сидевшая в приемном отделении, уже немного успокоилась и смогла рассказать подполковнику о том, что произошло с её бабушкой.

– Пришла с поминок, сказала, что кружится голова, легла и, вроде бы, уснула. Я ушла в кино. А когда вернулась, увидела, что бабуле совсем плохо. Хотела сразу вызвать «скорую», она не позволяла. Пила какие-то свои настойки. А уже ночью я увидела, что она теряет сознание. Побежала к соседям, позвонила в больницу. Ну, а уж тут… – девушка всхлипнула.

– Она предполагала, от чего ей стало плохо? – спросил Дубовик.

– Когда бабушка стала бредить, она говорила какие-то странности… – задумчиво произнесла девушка.

– Что, что именно она говорила?

– Точно не перескажу, но постоянно повторяла «крысиный выводок, крысиный выводок», а ещё: «это он, он!..»