Парадигма греха

– Чертыхнулся, что-то ещё пробормотал… Не знаю, я не разобрал, но звучало это как-то угрожающе… Правда, я быстро забыл об этом… – парень наклонил голову, потер переносицу. – Я согласился пойти в библиотеку. Собственно, не видел в этом ничего преступного. Правда, Лазарев предупредил меня, что книги лучше забрать сразу все, чтобы потом не возвращаться к этому вопросу. Мне не нравилось во всем этом только то, что этого никто не должен видеть. Я выразил ему своё недовольство. Тогда он, строго по секрету, сказал, что в них спрятано большое богатство. Объяснить подробно обещал потом. А я… У меня девушка в Москве, дочь профессора. Я так хотел предстать перед этой семьей обеспеченным, самостоятельным человеком…

– По-моему, ты лукавишь! – Дубовик внимательно посмотрел прямо в глаза журналисту.

– Да… Я не спорю! У меня кое-что есть – моя маменька перед смертью решила загладить свой грех перед единственным сыном – оставила кое-что, но этого не так много, чтобы транжирить, ездить по курортам! А для Анечки я хотел бы большего, не скрою… Она привыкла к богатству, а не к достатку…

– Ладно, оставим нравственные причины твоих поступков для судей, нам надо раскрыть преступление. Продолжай!

– Когда я пришел в библиотеку, то сразу же увидел Иконникова, но тогда я особо не придал этому значения, поздоровался с ним, и всё! У библиотекаря спросил, где научная литература, она показала рукой, сама была занята, лишь спросила, есть ли у меня паспорт, чтобы записаться в библиотеку. Я удивился, не думал, что они всех своих читателей знают в лицо. Первую книгу из списка Лазарева я нашел сразу. Дальше было хуже. Ни второй, ни третьей не было. Я пересматривал все снова и снова. Вот тогда мне и попалась книга «Брожение ума…», я полистал её и решил, что возьму, таким образом, оправдаю свой визит в библиотеку. Продолжая искать, я заглянул в большой шкаф, стоящий за стеллажами, думал, мало ли, найду что-нибудь… Там оказалось пусто, а мне пришла в голову шальная мысль, остаться на ночь и поискать в картотеке, кто мог взять эти книги. Как я залез в него, никто не видел…

– Самому этот поступок не показался странным? – усмехнулся Дубовик.

Жернов пожал плечами:

– Журналистам для работы приходится порой поступать и более эксцентрично!.. Но вы правы: мне было и смешно, и страшно, но я чувствовал себя участником какой-то игры… Думал, если вдруг застанет меня кто-то, оправданий можно найти массу, с тем и успокоился. Когда в библиотеке стало тихо, я выбрался из шкафа, включил свет в этой секции: выключатель заметил сразу, как пришел. Вдруг мне пришла в голову мысль, посмотреть в книжном формуляре, кто брал первую книгу, ведь это не художественная литература, и вряд ли у таких книг найдется много почитателей.

– Слышишь, Геннадий Евсеевич, как мыслит!.. Убедительно, рационально! – Дубовик повернулся к Жернову: – Тебе бы к нам на работу, а ты – в сообщники к преступнику! Ладно, продолжай! – махнул он рукой.

Жернов кивнул:

– Понимаю всё, только что уж теперь!.. Короче, заглянул я в формуляр, а там фамилия Арбенина, больше никто её и не брал. Я решил посмотреть в карточку этого человека, тут и услышал, что кто-то пришел. Испугался, замер, стою тихо… А эта библиотекарь свет увидела, думала, может, что сама оставила, ну и… Я оттолкнул её, рванул к двери, потом что-то меня остановило. Подумал, надо помочь, если ударилась! Про книги в этот момент не думал совсем. Вернулся к стеллажам, а она мертвая!.. Тут уж я запаниковал, задергался, часа два сидел возле неё, не знал, что делать… Потом подумал, что ей всё равно уже не помочь, списал из карточки адрес Арбенина, кстати, там же, действительно, нашел запись о том, что он взял вторую книгу, причем, уже не в первый раз. С тем и ушел из библиотеки.

– Лазареву всё рассказал, конечно? – Калошин положил руку ему на плечо.

Под тяжелой рукой майора Жернов стал, будто, меньше ростом.