Парадокс Атласа

И вот так умирать тоже необязательно.

Гидеон заставил себя выпрямиться и, превозмогая хаос и терзающий разум гул, стараясь забыть о жжении в мускулах и боли в голове, постарался думать о чем-то другом. О пироге. Да, пирог. Пирог он любит. Из всех десертов пирог – чуть ли не самый недооцененный. Что может быть лучше, чем впиться зубами в промасленную корочку? Ничего. Гидеон обожал воскресенья. Понедельников он не страшился. Не страшился потому, что страх – для людей, которые любят страдать вдвое-втрое сильнее. Большинство сочло бы Гидеона пессимистом, ведь ты только глянь, все же очевидно: кругом одна хрень, – однако пессимистом Гидеон не был, он просто довольствовался тем, что жив. Он любил бодрствовать, ему этого не хватало. Не хватало блинчиков, противного дешевого кофе. Он скучал по тому, как Нико его будит с утра пораньше, ни свет ни заря. Скучал по его дурным привычкам, как он вечно перебивает, не давая договорить. Скучал по чувству, с которым смотрел на Макса с Нико, и понимал, что эти двое отвели место в своих жизнях специально для него, сделали его своим. Он скучал по местам, где нет дождей, но и по дождю тоже скучал. По настоящему дождику. По тому, как из-за непогоды опаздывал на автобус. По влажной вони в подземке. По первому велику, который наверняка сперли, и по второму, который тоже угнали. И по тому, как, лишившись велика, он гулял пешком с Нико. По разговорам с Нико. По тому, как страдал, но страдал сознательно из-за Нико, потому что тот на другой стороне. Ему не хватало Нико. Не хватало его. Не хватало…

Наконец-то боль стала стихать. Зрение вернулось, вернулись прочие чувства, не притупляемые больше страданием. Гидеон взглянул себе на руки и подумал: огненный шар – и сразу «бабах!». В руке у него появился огненный шар. Магия! Магия во сне! Бессмыслица, ну и ладно. Наука здесь не работала, тут была особая атмосфера. Гидеон вслепую метнул полыхающий снаряд, и кто-то уклонился, выгнув пространство и скрывшись из виду.

Гидеон уловил только волнистый проблеск стилизованных черных доспехов и черных волос. Так, ладно, значит, телепат – женщина. Этакая мстительная Жанна д’Арк. Удивительно, но голос у Гидеона в голове звучал именно женский. Хотел ли он ее поджечь? Не особо. Он стремился только сделать работу: вломиться в замок и вызволить из башни Принца.

Убраться отсюда, снова увидеть Нико.

Гидеон побрел сквозь заросли ежевики, раздвигая колючие побеги, словно воды моря. Давно надо было так поступить. У него с глаз будто убрали тень тучи, и дело пошло значительно легче. Он был слеп, но теперь прозрел. Все просто, донельзя просто, честное слово. Краем глаза Гидеон снова заметил черную броню и подумал: «Руки-вихри», – и тут же налетел ветер. Неизвестная телепатка мчалась к башне наперегонки с Гидеоном. С неба хлынул яростный поток метеоров, росинок жидкого пламени. Пора, красивая, проснись! [21]

Гидеон выбежал на мощенную камнем дорожку. Телепат сверкала доспехами позади, наступая на пятки. У самой цитадели Гидеон резко остановился и прикинул, как попасть внутрь. Ага, лоза. По ней можно влезть на стену. Побеги молнией устремились вниз по каменной кладке от окна в башне, и Гидеон подскочил, поднимая себя все выше при помощи мысли – долой гравитацию, Николас! – и цепляясь за зелень.

Мимо просвистел топор, который рассек лозу. Уклонившись, Гидеон нырнул вниз и превратил камень в кремовый зефир. Да, вот так, он здесь как рыба в воде, ведь они с телепатом состязались в пространстве сна, а Гидеон – сноходец. Он оптимист и дурачок. Видя близкий конец, Гидеон говорил: «Не сегодня, урод!» – посылая судьбу с ее капризами далеко и надолго, слепо ныряя в преисподнюю.

К такому телепат оказалась не готова. Она была сильна и быстра, но что прикажете делать с кремовым зефиром? Он же чертовски липкий. Гидеон тем временем снова метнулся к башне и прилип, точно квакша, с той стороны, где была кладка. Тогда телепат принялась разбирать башню, вынимая камень за камнем у него из-под рук, но Гидеон догадался заменять их игрушечными кирпичиками, великанскими стропилами и мармеладом пастельных тонов. Будь здесь Нико, он такой херни Гидеону не спустил бы.

Гидеон уже почти взобрался на башню, когда телепат настигла его, схватив за пятку. Гидеон попытался стряхнуть ее, лягнув разок-другой, но она оказалась сильней, чем он думал, и колдовала, похоже, без напряга. Она показалась ему смутно знакомой, как и недавно пережитая острая боль. Гидеон испытал дежавю, будто уже видел эту медитку прежде во сне. Тут она схватила его за икру, и вместе они ввалились в окно, а он подумал: «Как интересно, я вроде тут уже бывал».

Она и правда оказалась сильна или, по крайней мере, сильна была та ее версия, которая управляла этим астральным планом. Она без труда повалила Гидеона на спину и жестоко атаковала его разум, а он, сходя с ума от боли, расхохотался. И что, это всё? Так для него все закончится – моралью: «Не слушай больше мамочку»?