«Паралитики власти» и «эпилептики революции»

«1) Из всех присланных генерал-губернатором на Державина жалоб и из ответов сего последнего, не меньше, как и из обстоятельств самого дела, ничего другого не установлено, кроме личных их оного против другого неудовольствий, чрез что Державин лишился своего места, а тем самым и все личные неудовольствия между тем и другим кончились;

2) что кроме личного неудовольствия генерал-губернатора, из всего вышеизъясненного, никакого, впрочем, злоупотребления и как казенному интересу упущения, так и частным лицам со стороны Державина притеснения не последовало и ни от кого никаких на то жалоб не вышло, далее же все то предает сенат всемилостивейшему Вашего Императорского Величества благоволению».

Таким образом, Державин был фактически сенатом оправдан. Это решение подписали сенаторы И. Чернышев, П. Вырубов, П. Хитрово, П. Волконский и М. Ржевский.

Екатерина II согласилась со всеми выводами сената.

По этому поводу Державин писал 18 июля 1789 года В. В. Капнисту: «Спешу, мой любезный друг Василий Васильевич, сообщить тебе наше удовольствие. Дело мое кончено. Гудович дурак, а я умен. Ее Величество с особливым вниманием изволила рассмотреть доклад 6-го департамента о моих проступках, о которых Гудович доносил, и приказала мне чрез статс-секретаря объявить свое благоволение, точно сиими словами: „Когда сенат уже его оправдал, то могу ли я чем обвинить автора Фелицы?“, вследствие чего дело повелено считать решенным, а меня представить. Почему я в Царском ныне и был представлен; оказала мне отличное благоволение, когда пожаловала руку, то окружающим сказала: „Это мой собственный автор, которого притесняли“».

Однако никакой новой должности Державину предоставлено не было. Поэт добился еще одной аудиенции у императрицы. 1 августа 1789 года статс-секретарь Храповицкий записал: «Провел Державина в Китайскую и ждал в Лионской. „Я ему сказала, что чин чина почитает… В третьем месте не мог ужиться; надобно искать причину в себе самом. Он горячился и при мне. Пусть пишет стихи… “ Велено выдать неполученное им жалованье, а граф Безбородко прибавил в указе, чтоб и впредь производить оное до определения к месту

».

Все попытки Державина вернуться на государственную службу ни к чему не приводили.

Он пытался «возмутить Китай против России…»

Оставаясь не у дел, Державин всецело посвятил себя поэзии. В этот период он создает такие произведения, как ода «На шведский мир», «Песнь лирическая Россу по взятии Измаила», начал знаменитую оду «Водопад» и др. Он активно сотрудничал в журналах. Его квартира в Петербурге, в двухэтажном флигеле на Фонтанке, становится местом притяжения талантливой творческой молодежи: сюда постоянно приходят И. И. Дмитриев, Н. М. Карамзин, А. Н. Оленин, И. С. Захаров и многие другие.