Парень с большим именем

Тансык повернул коня на Курдай: он решил забраться повыше и оглядеть степь. Ему хотелось получить в свои руки какую-нибудь необыкновенную новость и сделаться для всей степи радостным вестником.

Ночью Тансык приехал на Курдай, поднялся на высокую гору и заметил в степной лощинке костер, который играл, как звезда, спустившаяся с неба.

— Где огонь, там и люди, — сказал Тансык и поехал на костер.

У костра сидели люди, их было двое. Два коня паслись у соседней речки.

Тансык подъехал к людям и сказал:

— Здравствуй! Куда едешь?

Люди пригласили Тансыка к костру. Он хлопнул своего коня по спине: «Иди гуляй!» — и сел. Ему придвинули хлеб, мясо и соль.

Тансык поел, сходил к речке, напился и сказал:

— Два всадника весь день бродили по степи. Вся степь знает, что двое русских куда-то едут.

Русские придвинулись к Тансыку. Один был в очках, с бритой и немножко нескладной головой, как тыква. Тансык про себя назвал его Плешивым. У другого, волосатого и бородатого, был немножко свернут нос налево и под правым глазом красный рубец. Этого Тансык назвал Свернутым носом.

— Мы не ездили по степи, мы весь день были на Курдае, — сказал Плешивый.

— Видения, — проговорил Тансык. — Если видишь всадника на востоке, хорошенько подумай, где искать его. Может, на западе, может, на юге… Такова степь.

Русские закивали головами, а Плешивый похлопал Тансыка по плечу и спросил:

— Ты хорошо знаешь степь?

— Хорошо.

— И Курдай знаешь?

— Йё!

— Что ты делаешь? У тебя есть юрта, стадо?

— Ничего нету, я вожу новости.

— Должность! — со смехом проговорил Свернутый нос.

Плешивый шикнул на него и продолжал разговор:

— Можешь нам показать самую хорошую дорогу через Курдай?

Тансык насторожился и повернул лицо к Плешивому, готовый слушать.

— Ты хочешь знать, зачем нам дорога? Мы — инженеры, будем проводить через Курдай и через всю степь другую железную дорогу. По ней пойдет шайтан-арба. Ты видел шайтан-арбу? Не видел. Скоро покажем.

— Не понимаю. Говори больше, — попросил Тансык.

Жители многих мест Казахстана не знали ни поезда, ни автомобиля. По рассказам бывалых людей, у них сложилось представление о какой-то бесовской телеге, которая сразу бежит, орет, шипит, плюется горячим паром и черным вонючим дымом — и все это делает сама, без лошади. Назвали эту загадочную телегу шайтан-арбой.

Плешивый начал рассказывать про железную дорогу, которую намеревались проложить через Курдай и степь.

— По ней привезут хлеб, лес, товары, все будет дешево, всего будет много. Приедут ученые люди, проведут воду и оживят мертвые пески. Будет много пастбищ, баранов, верблюдов, много шерсти и мяса. Тебя мы возьмем на дорогу работать и будем платить деньги.

— Кто будет перевозить новости? — спросил Тансык.

— Мы протянем по всем дорогам проволоки, и по ним ты будешь передавать новости в любое место. Не надо гнать коня.

Плешивый все говорил о хлебе, мясе, деньгах. Тансык понял, что в его руки просится редкая новость, и согласился показать дорогу через Курдай.

Тогда Плешивый сказал:

— Меня зови товарищ Елкин, его, — показал на другого инженера, — товарищ Дедов. А тебя как звать?

— Товарищ Тансык — Длинное ухо. — И подумал: «Хорошо, интересно получилось: Плешивый, Свернутый нос и Длинное ухо».

На другой день в степь выехали три всадника. Они медленно ехали один за другим. Кони были увешаны тугими кожаными торбами и ступали тяжело. Во многих аулах ждали, что караван повернет к ним — надо же напоить коней, — а он все шел, не приближаясь и не удаляясь.

Перед полуднем выслали джигитов узнать, что за люди и кони, которые не нуждаются в отдыхе и воде, не боятся песков и солнца, идут степью. Джигиты загоняли коней и вернулись ни с чем. Никто из них не привез новостей.

— Идут по самому краю мертвых песков, — сказали они. — Надо послать верблюда.

Трое других всадников поднимались на Курдай. Впереди ехал Тансык, за ним инженер Елкин и инженер Дедов. Лошади осторожно ступали по острым камням. На кожаных торбах играло солнце.

Тансык показывал на голые утесы и говорил:

— Камень зарезанного барана. Камень хромого верблюда. Камень грозы.

Елкин записывал. Тансык спросил у него:

— Зачем записываешь? У тебя есть глаза и уши.

— Мои глаза и уши полны, я много видел и слышал, — ответил инженер.

Тансык подумал: «Гнилые глаза и плохие уши».

— А ты откуда знаешь дорогу? Жил здесь?

— Один раз ехал сам, потом ездил мой отец и мой дед. Дедушка рассказал отцу, а отец — мне.

— И ты по рассказам находишь дорогу? Врешь, Тансык!

Тансык обиделся и долго молчал. Когда его спрашивали о чем-нибудь, он отвечал коротко:

— Не веришь, зачем спрашивать?! Тансык не знает.

Елкин рассердился и сказал строго:

— Ты служишь, тебе будут платить деньги, и должен отвечать. Хочешь — сердись, а отвечать должен!

— Тансык не получал денег, — проворчал вожатый.

— Но получишь… Скоро ли будет вода? Кони и люди хотят пить.

— Вечером.

С вершины Курдая Тансык заметил караван в степи и сказал:

— Мы идем.

Все остановились, сбились в кучу и долго глядели на свое отражение, которое тоже остановилось и сгрудилось.