Пари (СИ)

И чем скорее я вытравлю Вику из печенок — тем лучше.

Нужно поскорее разгрести основной пласт проблем «Гринтека» и свести на нет все наши с Викой возможные контакты.

Глава тридцать вторая: Вика

— Вот, — доктор протягивает мне рецепт с длинным перечнем лекарств. — Читайте внимательно, там есть дозировки и схема приема. Все можно купить в нашей аптеке. И вам нужно хорошо высыпаться, девушка, нормально есть, соблюдать водный…

Она продолжает говорить, но я даже не пытаюсь сосредоточиться на ее словах.

В голове мелькает лицо Егора, а мысли все время крутятся вокруг вопроса — почему именно сейчас?! Почти семь лет прошло, последние годы я вообще о нем не вспоминала, и все было в порядке. Но стоило пару раз о нем подумать — и пожалуйста, я сталкиваюсь с Егором в том месте, где мы точно никак не могли бы увидеться!

Вселенная, может, хватит уже запускать в меня бумеранги?

— Спасибо, ага, да, — бормочу в ответ на слова докторши и двигаю в сторону двери.

Но когда берусь за ручку, все-таки делаю паузу, потому что там, снаружи, стоит Лекс. Он наверняка будет что-то спрашивать. Даже, скорее всего, язвить и отпускать едкие комментарии. А мне совершенно нечего ему ответить.

Придумав на ходу историю про старого знакомого (не будет же Лекс, в конце концов, выпытывать у меня правду каленым железом), осторожно открываю дверь, выглядываю наружу.

Лекс стоит спиной, около окна. На удивление без телефона на этот раз. Неужели драгоценная Эстетка может прожить без его сообщений целых пять минут? Украдкой глазею по сторонам, чтобы убедиться, что Егор окончательно исчез с горизонта — его нигде нет, но ощущение тревоги почему-то становится только сильнее.

— Что там у тебя? — слышу голос Лекса, который успел повернуться ко мне и разглядывает листок с выписанными лекарствами, который я как раз пытаюсь спрятать в сумку.

— Витамины, — бросаю первое, что приходит на ум. Проклятая сумка никак не хочет открываться, потому что после встречи с Егором пальцы до сих пор предательски дрожат. — Мне это не нужно.

— Именно потому, что тебе это не нужно, ты чуть не упала с лестницы, — в уже привычной грубоватой манере бубнит он.

Пытается забрать рецепт и получает его почти без борьбы. Потом как будто пытается взять меня за руку, но мы так синхронно одергиваемся друг от друга, что ограничивается поддержкой под локоть. Ведет меня до выхода, усаживает в машину и возвращается в больницу.

Егора поблизости тоже не видно, и его машину — белый седан японского бренда — тоже не замечаю. Хотя, столько лет прошло, он мог как минимум поменять машину, как максимум — приобрести еще одну. В последние месяцы нашего «общения» из-за загруженности на работе он мог пропадать на несколько суток, сваливал все на очень важный бизнес-проект, в который вложил все свои активы, и что если проиграет — обанкротится быстрее, чем я успею чихнуть.

Я прикусываю палец, на мгновение забыв про свой идеальный маникюр.

Нужно просто относится к этому как дерьму, которое, как известно, случается. Ничего страшного не произошло, мне уже давным-давно плевать и на этого человека, и на ту историю. Я была молодой, наивной и глупой. Да меня бы кто угодно вокруг пальца обвел, а как сказал тогда сам Егор: «Тебе повезло, что это был я, а не какой-то сукин сын, который мог сделать с тобой вообще что угодно».

Дверца машины резко открывается, Лекс садится, но дверцу не закрывает. Кладет мне на колени внушительный пакет.

— Виктория Николаевна, у вас официальный выходной три дня. Увижу вас в офисе — уволю.

Потом обращается к водителю, говорит, чтобы отвез меня домой, и потом тоже может быть свободен. И покидает машину, на прощанье довольно ощутимо хлопнув дверцей.

И… все? Никаких вопросов, никаких попыток вменить мне увиливание от работы?

— Виктория Николаевна? — обращается водитель. — Назовите ваш домашний адрес.

Я сначала диктую адрес своей старой квартиры, потом вспоминаю, что теперь у меня другой «райский уголок» и называю его. Пока едем, раза три прошу не говорить Лексу, что я сменила место жительства, если вдруг он будет спрашивать. Хотя это глупо, конечно — вряд ли личный водитель, которому Лекс платит деньги, будет утаивать от него такую ерунду. Но мне спокойнее думать, что Лекс хотя бы еще какое-то время не будет знать, в каком плачевном положении я оказалась.

Домой поднимаюсь еле-еле, чувствуя себя именно так, как изображала на лестнице — уставшей и на пороге грандиозного обморока. Закрываю дверь и, плюнув на все, сажусь прямо на обувную тумбочку. Вытягиваю ноги в своих дорогих туфлях от Лоро Пиано, разглядывая идеально чистые носки.