Пассажиры первого класса на тонущем корабле

Действиям в собственных интересах аналитиков и инвестиционных банкиров с Уолл-стрит способствовала трансформация крупных инвестиционных банков. Когда фирмы Уолл-стрит в правовом отношении представляли собой партнёрства, их участники могли забирать свою долю прибыли только в долгосрочной перспективе, зачастую лишь по достижению пенсионного возраста. Это обеспечивало сотрудникам решающий интерес в построении своей карьеры в какой-то одной фирме и в управлении её делами ради сохранения её долгосрочной прибыльности и жизнеспособности, основанных по большей части на репутации их компании в честном ведении дел. Но поскольку в 1970-1990-х годах все крупные фирмы Уолл-стрит стали публичными компаниями, действующие партнёры получали сверхприбыли по мере того, как их доли в партнёрствах конвертировалось в акции, которые они могли продать. В публичных компаниях действовали иные стимулы: банкиры получали вознаграждение на основании прибылей текущего года, что вынуждало их создавать новые, невиданные прежде фондовые продукты, которые можно было быстро выводить на рынок.[913]

Таким образом, топ-менеджеры корпораций, а также банкиры и аналитики с Уолл-стрит получали постоянные стимулы для действий в сговоре друг с другом, манипулирования финансовой отчётностью и аналитическими данными, а заодно и для сообщений о растущих квартальных прибылях даже ценой долгосрочной прибыльности и результативности своих компаний. Выше мы уже видели это на примере пересмотра прибылей высокотехнологичных компаний в 2000–2001 годах, а в дальнейшем рассмотрим, как работал данный механизм, на примере финансового краха 2008 года. Системы стимулирования и карьерные траектории финансистов (вне зависимости от того, работают ли они финансовыми директорами корпораций или в собственно финансовых компаниях) подрывают организационную сплочённость и долгосрочные интересы их компаний, хотя происходит это иными способами, нежели в случае с военным командованием, о чём шла речь в предыдущей главе. В обоих типах организаций стимулы способствуют специализации: вы можете посвятить всю свою карьеру командованию какой-то одной системой вооружений или работе на каком-то одном рынке. И в военной, и в финансовой сфере карьерное продвижение происходит в ущерб ведомственным интересам. Офицеры стремятся сохранять существующие системы вооружений, даже когда они отвлекают средства и персонал от потенциально более эффективных стратегий. Высокопоставленные наёмные сотрудники в финансовых корпорациях совершают инвестиции, которые максимизируют их собственные доходы в краткосрочной перспективе и выстраивают их собственный престиж в глазах других, кто инвестирует в другие компании на том же рынке, даже несмотря на то, что это чрезвычайно повышает риск для их собственных корпораций и экономики в целом.

Подобные решения имеют смысл, «поскольку большинство людей в больших финансах связаны главными отношениями не с их нанимателем, а с их рынком… Люди, работающие в крупных корпорациях Уолл-стрит, не делают серьёзные ставки на судьбы своих компаний в долгосрочной перспективе. Если их компания разваливается, они всегда могут делать всё то же самое в какой-то другой — пока сохраняют престиж на своём рынке. Самый быстрый способ утратить этот престиж — испортить отношения с другими людьми на вашем рынке. Когда вы видите, что кто-то на вашем рынке проявляет свои способности за счёт коллектива, вашей первой реакцией — по меньшей мере в начале вашей карьеры — может быть вызов такого человека на разговор, но обдуманной реакцией будет помалкивать об этом. А когда вы видите, что люди на вашем рынке наживаются на каком-то сломанном элементе внутреннего механизма — например, данные рейтинговых компаний можно искажать, фондовые рынки поддаются подтасовке, а эталонными котировками можно манипулировать, — вы почувствуете стремление не решать проблему, а воспользоваться ею».[914]