Пассажиры первого класса на тонущем корабле

«Сеть CNBC представляла собой нечто большее, чем просто кабельный канал деловых новостей. Это была раздевалка команды-победителя, культурный феномен безрассудных 1990-х годов и основной канал, который включали в барах, спортивных клубах и офисах. CNBC стала наиболее популярным источником информации в кабельных сетях, поскольку её основные ведущие и корреспонденты сообщали о рынке ценных бумаг с тем же хладнокровием, с каким интернет-предприниматели шагали по Нижнему Манхэттену. С главами компаний наподобие Джеффа Безоса из Amazon и Джона Т. Чемберса из Cisco Systems

в программах CNBC носились так же, как с рок-звездами, когда некогда скучный лексикон Уолл-стрит — все эти I.P.O., коэффициент P/E (цена/прибыль) и т. п. — стал модной злободневной идиоматикой».[977]

Несмотря на всё более отчетливые признаки того, что спекулятивные ипотечные кредиты превратились в надувательство, регуляторы так и не предприняли каких-либо действий. «В сентябре 2001 года пятьсот агентов ФБР были переведены с расследований преступности среди белых воротничков на противодействие терроризму, а на смену им так никто и не пришёл, несмотря на публичное предупреждение со стороны ФБР в 2004 году о том, что мы столкнулись с "эпидемией ипотечного мошенничества"».[978] ФРС в соответствии с законом «О защите домовладения и заложенного жилья» 1994 года имела полномочия устанавливать правила ипотечного кредитования так, чтобы, используя формулировку этого акта, запрещать «недобросовестные… обманные [ссуды и] практики злоупотреблений с кредитами или же практики не в интересах заёмщика». Однако Гринспен так и не предпринял каких-либо действий. Управление по контролю денежного обращения блокировало все попытки генеральных прокуроров расследовать дела о мошенническом кредитовании в отношении банков.[979]

Джеймс Гэлбрейт сравнивает эту волну ипотечного мошенничества с преступным кругом, в котором «ипотечные изобретатели оказывались, по сути, фальшивомонетчиками. Они производили документы, которые напоминали ипотечные кредиты, но те, кто это делал, знали, что это "липа", обречённая либо на пересмотр, либо на дефолт. Это ремесло описывал целый тайный словарь: псевдокредиты, кредиты NINJA (нет доходов, нет работы или активов — no income no job or assets

), нейтронные кредиты (люди будут уничтожены, но дом останется невредимым), токсичный мусор. Только это обстоятельство отчётливо демонстрирует, что участники всех этих мероприятий знали, чем занимались. При этом. практически все оценщики в некоторых сферах сообщали, что на них оказывается давление, чтобы они раздували свои отчёты для обоснования более крупных кредитов. Никакого честного обоснования для раздутой оценки нет.

Затем фальшивые кредиты связывались и отмывались — в точном смысле этого слова, известном из наркоторговли, — рейтинговыми агентствами, которые давали бумагам с рейтингом ВВВ ярлык ААА, вообще не требуя обосновывающих это документов или не глядя в них… Далее отмытая бумага укрывалась (опять же, в точном смысле слова, известном тем, кто сбывает краденое) крупными инвестиционными банками. Например, Lehman Brothers имел крупнейшие объёмы торговли псевдокредитами. Goldman Sachs долго занимался токсичными облигациями, пока не приблизился конец — в этот момент корпорация стала масштабно их "шортить", сбрасывая свои активы по бросовой цене доверчивым клиентам к их последующему огорчению».[980]

Всё большая опора банков на кредитное плечо подразумевала, что даже небольшое увеличение планки, за которой наступает неспособность выплачивать ипотеку, стремительно приведет их к неплатежеспособности. «Ежегодные заимствования финансовых организаций США в показателях доли ВВП подскочили с 6,9% в 1997 году до 12,8% десятилетие спустя».[981]

Инвестиционные банки, которые оправдываются, утверждая, что предоставляют кредиты для компаний, превратились в столь гигантский канал утечки американского и глобального капитала потому, что Комиссия по ценным бумагам и рынкам «под давлением председателя совета директоров Goldman Sachs, а в дальнейшем министра финансов Генри Полсона» в 2004 году позволила им увеличивать свое кредитное плечо с 12-кратного по отношению к капиталу (этот лимит применялся с 1975 по 2003 годы) «до 40-кратного, и [даже при этом высоком лимите] приведение банковских показателей в соответствие с требованиями (compliance) было сделано добровольным. Это позволило крупным инвестиционным банкам прямо перед кризисом доводить отношение активов к капиталу до почти 40-кратного, при этом по меньшей мере половина их заимствований представляла собой сделки РЕПО овернайт — эти деньги могли исчезнуть при первом же намёке на проблемы. При столь высоком уровне левериджа любое серьёзное падение стоимости активов запустит опасный механизм снижения долга путём быстрой распродажи активов (deleveraging)».[982]