Пассажиры первого класса на тонущем корабле

Реакция Обамы на кризис и пределы американской гегемонии

Цены на жильё вышли на пиковые значения в апреле 2006 года, в течение следующих 11 месяцев они слегка снижались, а затем рухнули, в мае 2009 года достигнув дна — опустившись на 32% ниже пикового уровня тремя годами ранее.[983]

«Взаимная зависимость цен на жильё и кредитного предложения — прямое следствие тесной взаимосвязи между рынком жилья и рынками капитала — достигла беспрецедентного уровня в сабпрайм-сегменте рынка жилья, где ипотечные кредиты предлагались исходя из ожидания будущего роста цен на дома. [Иными словами, единственным потенциальным способом выплаты мошеннических ипотек была возможность продать жильё или рефинансировать кредит на основании возросшей к тому времени стоимости приобретённого жилья, поскольку у его покупателей не было доходов даже для того, чтобы выплатить процентную часть кредита по истечению низкой ставки в первый период погашения. Таким образом,] падение цен на жильё и расстройство финансовых рынков подпитывали друг друга, что вело к каскаду негативных событий на обоих рынках. Если бы рынок жилья и финансовые рынки не были прочно связаны, подобного сценария бы не последовало. Кроме того, если бы ипотечные кредиты не конвертировались в многофункциональные финансовые продукты, их можно было бы пересмотреть в рамках соглашений между кредиторами и заёмщиками, что предотвратило бы тот каскад негативных событий, который обеспечивал нарастающее изъятие банками ипотечных залогов… Коммодификация жилищных кредитов лежит у истоков кризиса, выразившегося в изъятии ипотечных залогов, и объясняет, почему в Соединённых Штатах повышенные масштабы этих изъятий сохранялись очень долгое время».[984]

Этот анализ, который провёл Куртулуш Джемиси, точно описывает механику ипотечного рынка, однако его необходимо дополнить, поскольку в нём не рассмотрены политические решения, принимавшиеся ФРС и администрацией Обамы. В качестве сенатора и кандидата в президенты от Демократической партии Обама поддерживал закон «Об экстренной стабилизации экономики» 2008 года, который позволил Минфину потратить 700 млрд долларов на Программу по урегулированию проблемных активов (TARP), предполагавшую выкуп этих активов у банков, а также страховых компаний, фондов денежного рынка и прочих «небанковских» структур. Став президентом, Обама продолжил эту программу. Ещё более значимо то, что в 2010 году он переназначил на второй срок во главе ФРС Бена Бернанке, чья кандидатура изначально была выбрана президентом Бушем-младшим в 2006 году. Этим решением Обама удостоверил проводимую ФРС политику «количественного смягчения», в ходе трёх раундов которого были выкуплены казначейские облигации и ценные бумаги с ипотечным обеспечением в объёме 4,5 трлн долларов.

[985]

Количественное смягчение стимулировало экономику путём снижения долгосрочных процентных ставок, а заодно двояким образом помогало банкам. Во-первых, банки могли сгружать ФРС ценные бумаги с ипотечным обеспечением, которые не хотели приобретать частные покупатели на волне краха цен на недвижимость и выяснившихся фактов, что многие из подобных бумаг были основаны на мошеннических ипотечных кредитах. Во-вторых, снижая ставки, по которым сами банки должны были заимствовать деньги или расплачиваться с вкладчиками, ФРС расширяла диапазон между тем, что платили банки, и тем, что они могли взимать со своих клиентов, — тем самым прибыли банков резко увеличивались.

Обаме — с его стороны это была явная политическая халатность — не удалось создать в глазах общественного мнения отличия между реализуемыми при нём стимулами и спасением банков, предпринятым при Буше. Обама никогда не говорил чего-то наподобие того, что «Буш спасал банкиров, а мой пакет стимулов идёт на пользу обычным американцам». Неготовность Обамы демонстрировать классовую направленность политики (нужно признать, что после того, как однажды он назвал банкиров «жирными котами», капиталисты и журналисты неоднократно подвергали его жёсткой критике) оставляла у избирателей ошибочное впечатление, что стимулы Обамы достаются банкам. Неправильное восприятие этих стимулов дополнялось незначительной заметностью трёх главных разновидностей стимулирующих расходов: маломасштабных, «готовых к реализации» проектов, выплат властям штатов и муниципалитетов, которые предотвращали временное увольнение их служащих, но явным образом не создавали новые рабочие места для безработных, а также сокращения налогов. Последняя мера в попытке «побудить»[986] общественность к расходованию, а не сбережению своих сэкономленных на налогах средств распределялась таким образом, что налоги сокращались посредством неощутимых вычетов из фонда заработной платы, а не в виде единовременного чека, направляемого избирателям напрямую (Джордж Буш-млад-ший в схожей ситуации проявил политическую проницательность, направляя свои первые налоговые льготы в почтовых конвертах с адресом «Остин, Техас»).[987]