Патриотизм снизу. «Как такое возможно, чтобы люди жили так бедно в богатой стране?»

Сюжеты и контексты перформансов {родины}, связанные с критической рефлексией патриотизма, соотносятся с феминистскими теориями гендерных и сексуальных неравенств, а также с постколониальными и деколониальными теориями, меняющими понимание национализма. К такому выводу приводит анализ, с одной стороны, самих перформансов и интервью с художниками, а с другой —биографий последних. Высокая интеллектуальная нагрузка художественного активизма связана в том числе с интеллектуальными профессиями авторов. Кроме того, сами участники группы часто сравнивают свою деятельность с «научной работой» или «исследованием».

Феминистская линия {родины} развивается от еле заметной линии в первых акциях к разнообразию форм и смыслов последних лет. Элементы экологизма проявляются в переосмыслении дилемм «культурного и природного», «человеческого и животного». Теория власти, заявленная в самом начале существования группы, двигалась от психологического самоанализа к анализу формирования неравенства. В рамках этих теорий «нация» менее важна, нежели пространства, в которых производятся неравенства, дискриминации и угнетения, формируются, с одной стороны группы, а с другой – дискурсы, конструирующие и эссенциализирующие как сами эти группы, так и неравенство между ними. Для нашего анализа имеет особое значение то, что теории, о которых идет речь, ставят под вопрос естественное существование групп[232]. Например, Юваль-Дэвис предлагает вместо выделения групп отслеживать подвижную и изменчивую привязанность (belonging)

[233]. А национализм, наоборот, навязывает идентичности и расиализирует (racializes) или этнизирует социальные группы[234]. Так, например, национализм создает группу «женщины», которая вовлекается далее в национальные процессы, воспроизводя этнические или национальные деления биологически и идеологически[235]

.

Основная линия постколониальной и деколониальной критики национализма – критика современности как навязчивого нарратива, принуждающего копировать или производить версии модерна[236]. Модерн здесь осмысляется как последовательное производство и воспроизводство маркеров, разделяющих группы, а также времен и пространств, поддерживающих иерархии и привилегии. Вот как, например, Энн Макклинток[237] описывает империализм и появление расы

[238]:

Изобретение расы в городских центрах метрополии… стало центральным событием не только для самоопределения среднего класса, но и для контроля «опасных классов»: рабочий класс, ирландцы, евреи, проститутки, феминистки, геи и лесбиянки, преступники, воинственно настроенные толпы и так далее[239].

В центре анализа Макклинток – «семейное древо человечества»[240]

. Этот образ, объединяющий науку и глобальную историю, – гендерная иллюстрация расового прогресса, из которого исключались определенные анатомические типы и женщины как таковые. Образ, о котором идет речь, скрыл женщин как исторических агентов, оставив за ними только сферу природного. Так же как пространство между метрополией и колониями разделялось границей между будущим и прошлым, белые мужчины среднего класса воплощали авангард национального прогресса, а женщины и колонизированные народы постоянно оставались в прошлом современной нации.

Основой последней долгое время представлялся средний класс. Джордж Мосс[241] связал с национализмом оформление буржуазной респектабельности, которая стала одной из ключевых черт, отделявшей средний класс от тех, кто не принадлежал к нему и не считался, таким образом, воплощением лучшего в нации, и исключавшей из нее тем самым «аморальных», «нездоровых», «извращенцев», гомосексуалов. Еще раньше предшественник современной постколониальной теории Франц Фанон изобразил средний класс колонизированных народов ярким символом интеллектуального отчуждения, поскольку «черный» (Negro) средний класс слишком подвержен, согласно Фанону, влиянию западного колониального мира[242].

Сегодня привязка национализма к определенному классу, группе или пространству рефлексируется критической теорией национализма так же, как эссенциализм и гомогенизация гендера[243] или класса[244]. Теория расиализации класса и гендера не утверждает, что все типы неравенства одинаковы. Так, Юваль-Дэвис и Антиас полагают, что в основе гендерного, классового и расового неравенств – разные, пусть и взаимосвязанные принципы: