Патрульные Апокалипсиса

– Честно говоря, – сказал клерк, понизив голос, – как нам кажется, этот таинственный Андрэ – любовник Рамбо.

– Вы сказали, очень популярен… сегодня …

– Ах да. Всего несколько минут назад очаровательная молодая леди с таким телом – умереть можно – передала мне сообщение для Андрэ.

– Какое? Не забывайте, я правительственный чиновник.

– Сомневаюсь, чтоб правительство это хоть как-то заинтересовало. Все вполне безобидно, даже забавно, если я правильно вычислил.

– Что вычислили?

– Города, а может, и страны – пункты назначения – заменяют другое.

– Что именно?

– Скорее всего отели. «Позвоните в Лондон» может означать гостиницу «Кенсингтон» или «Англетер», «позвоните в Мадрид» – «Эсмеральду», «позвоните в Сан-Тропез» – «Сент-Перес». Понятно, что я имею в виду?

– Совершенно ничего не понятно.

– Свидания любовников. Номера в отеле, где чужие люди обеих ориентаций могут встречаться, не тревожа тех, с кем живут.

– Какое сообщение вы получили?

– Да совсем простое: отель «Аббэ Сен-Жермен».

– Что?..

– Германия по-английски для французов звучит похоже на «Жермен».

– Что?

– Так передали Андрэ, мсье. «Позвоните в Берлин».

Ликвидатор в шоке уставился на любезного клерка. Потом, не сказав ни слова, выбежал из магазина.

Глава 25

Карин де Фрис настояла на переезде с Дру в отель «Нормандия».

– Мы просто хотим сэкономить деньги Госдепартамента. Как налогоплательщик я настаиваю на этом!

– Да вы как с цепи сорвались, на людей бросаетесь. Ладно, побудьте еще денек в форме и парике. Мы вас охраняем, как скаковых лошадей. Я объясню начальству в отеле, что вы парочка компьютерных чудаков, которых мы терпеть не можем, но вынуждены использовать.

Разговор вызвал раздражение у Стэнли Витковски – он не любил, когда его обходили с фланга.

День клонился к вечеру. Лэтем сидел за столом и читал запись устного отчета своего старшего брата в Лондоне после побега из долины Братства. Карин предложила ему запросить эту бумагу: по поводу Гарри Лэтема возникало все больше вопросов.

– Тут так и сказано, – сказал Лэтем, подчеркивая слова на листке бумаги. – Гарри никогда не утверждал, что имена высечены на камне… Послушай-ка: «Я привез материал, а оценить его – ваше дело».

– Значит, он и сам сомневался? – спросила Карин, сидящая на тахте в гостиной, опустив газету.

– Да нет, он просто допускал это как вероятность, а не как возможность. При малейшем намеке, что ему могли «всучить липу», он просто-таки взорвался. Вот тут: «Зачем им это? Я внес большой вклад в их дело. Они мне верили!»

– Он точно так же взорвался, когда я сказала, что у Братства на него заведено досье.

– Он тогда на нас обоих набросился. А сразу после этого, когда я спросил, кто такой Крёгер, он произнес слова, которые я на всю жизнь запомню… «Я-то не должен говорить об этом, а вот Александр Лесситер может». Он раздваивался: то был самим собой, то Лесситером. До чего же это тяжело.

– Знаю, дорогой, но все уже кончилось. Он покоится с миром.

– Надеюсь, очень надеюсь. Я не религиозен и, по правде говоря, не люблю большинство религий. Насилие, которое во имя них творили, так же богоподобно, как Чингисхан. Но если смерть – это вечный сон, я приемлю такое положение дел, и Гарри тоже.

– Ты что, в детстве никогда не ходил в церковь?

– Ходил. Моя мать – пресвитерианка из Индианы, подпорченная академизмом Новой Англии. Поэтому она и решила, что мы с Гарри должны регулярно посещать церковь до шестнадцати лет. Я продержался до двенадцати, а Гарри бросил еще в десять.

– И она не возражала?

– Конфликтовать она никогда не умела, лишь на соревнованиях – вот тут была настоящей тигрицей.

– А отец?

– Тоже персонаж. – Дру откинулся на стуле, улыбаясь. – Как-то в воскресенье мама приболела и сказала отцу отвезти нас в церковь, забыв, что он там никогда не был. Он, конечно, дорогу не нашел, а мы с Гарри помогать ему не собирались. Наконец он остановил машину и сказал: «Идите вон в эту». Только это была не наша церковь.

– Главное, что церковь.

– Не совсем. Это была синагога.

Они оба рассмеялись, и тут зазвонил телефон. Лэтем поднял трубку.

– Слушаю.

– Это я, Моро.

– Что-нибудь прояснилось с вашим секретарем? Я имею в виду, известно, кто мог ее убить?

– Абсолютно ничего. Жена обезумела от горя, занимается похоронами. Никогда не прощу себе, что усомнился в ней.

– Вылезайте из власяницы, – посоветовал Дру. – Она не поможет.

– Знаю. К счастью, есть чем себя занять. Жена посла сделала первый шаг. Около часа назад она подъехала к дорогому магазину кожаных изделий на Елисейских Полях, отпустила такси, а потом исчезла.

– Магазин кожаных изделий?

– Для верховой езды: седла, сапоги. Он славится сапогами.

– Сапожник?

– Можно и так сказать.

– Так это ж то, что мы нашли у нациста, пытавшегося снести мне голову! – нетерпеливо перебил его Лэтем. – У него была квитанция о починке обуви на имя Андрэ.

– Где она?

– У Витковски.

– Я пошлю кого-нибудь за ней.

– Мне казалось, вам не нравится посылать своих людей в посольство.

– Противно лишь, когда вопросы задают.