Патрульные Апокалипсиса

Это был водитель, который спас ему жизнь на авеню Габриель, тот, кто настоял, чтобы Дру сел в машину за несколько секунд до того, как на ветровое стекло обрушился град пуль.

– Вас зовут Франсуа, – сказал Дру, – я этого никогда не забуду, да и вас самого тоже. Меня уже не было бы, если б не…

– Да-да, – прервал Лэтема Моро. – Отчет мы все читали, и Франсуа уже достаточно похвалили. Даже отпустили его на остаток дня, чтоб привел нервы в порядок.

– C’est merde,[122] – тихо сказал водитель, заводя машину. – Едем в парк, господин директор? – любезно продолжил он по-английски.

– Да, за Исси-ле-Мулино. Долго нам ехать?

– Доедем до рю де-Вожирар, а там уже недолго, минут двадцать. А до этого прибавить ходу не удастся – сплошной поток машин.

– Не обременяйте себя дорожными правилами, Франсуа. Было бы здорово, если б вы кого-нибудь не сбили и никуда не врезались, а в остальном… довезите нас побыстрее.

То, что за этим последовало, напоминало крутое телевизионное шоу, где герои – автомобили, надсадно рыча, неистово стремились к самоуничтожению. Экипаж Второго бюро не только чуть ли не впритирку пролетал между впереди идущими машинами, но дважды Франсуа даже выскакивал на относительно пустой тротуар, дабы избежать столкновений, наводя ужас на пешеходов, бросавшихся врассыпную.

– Он свихнулся, – заметил Лэтем.

– Среди других талантов у Франсуа особая способность к вождению. Подозреваю, что, прежде чем прийти к нам, он был тем, кого американцы называют «колесами» при ограблениях банка или кем-то в этом роде.

– Я это видел пару дней назад на авеню Габриель.

– Тогда не жалуйтесь.

Через тридцать две минуты, с испариной на лбу после дикой гонки, Дру, Жак и Моро прибыли в парк де-Жуа, жалкое подобие «Евро-Диснея», популярный единственно потому, что был французским и недорогим. Этого бедного дальнего родственника «Диснейленда» с гигантскими героями из мультфильмов, возвышавшимися над всевозможными каруселями и аттракционами, и с замусоренными земляными дорожками только восторженные крики, доносившиеся из толпы детей, уравнивали с грандиозным американским собратом.

– Тут два входа, господин директор, – сказал шофер. – Северный и южный.

– Вы знаете этот парк, Франсуа?

– Да, сэр. Приводил сюда несколько раз своих дочек. Это северный вход.

– Может, покажем пропуск и посмотрим, что будет? – спросил Дру.

– Нет, – ответил глава Второго бюро. – Оставим на потом, если вообще сочтем нужным… Жак, вы с Франсуа заходите вдвоем, как мужья, которые разыскивают жен с детьми. Мы с мсье Лэтемом зайдем по одному через разные ворота. Где нам лучше встретиться, Франсуа?

– В центре парка карусель. Там обычно полно народу. Идеальное место: дети шумят, музыка играет.

– Вы оба видели фотографию мадам Кортленд?

– Конечно.

– Тогда в парке разделитесь и отправляйтесь ее искать. Мы с мсье Лэтемом займемся тем же. Встретимся у карусели через полчаса. Увидите ее – воспользуйтесь радио, и мы тут же придем на свидание.

– У меня нет радио, – напомнил Дру.

– Теперь есть, – сказал Моро, залезая в карман.

Мадам Кортленд проводили в небольшое здание, притулившееся в южной оконечности луна-парка, занимавшего семь акров. В прихожей царил страшный беспорядок: на стенах вкривь и вкось висели старые яркие плакаты. Два рабочих стола и длинный обеденный были завалены разноцветными афишами, припорошенными сигаретным пеплом и с пятнами от кофе, а трое служащих возились с мимеографом и трафаретами. Двое из них – сильно накрашенные женщины в костюмах для исполнения танца живота, а третий – молодой мужчина в двусмысленном одеянии: замызганном оранжевом трико и голубой блузе, на его пол указывала лишь жалкая бородка. На передней стене виднелось четыре окошка, расположенных на такой высоте, что снаружи в них не заглянуть; гул допотопного кондиционера сливался со звуком мимеографа.

Жанин Клунз-Кортленд ужаснулась. «По сравнению с этой дырой „Седло и сапоги“ – дворец», – подумала она. И все же эта дыра, это вонючее помещение по статусу было явно выше изысканного магазина на Елисейских Полях. Ее сомнения отчасти развеял высокий, средних лет мужчина, появившийся вроде бы ниоткуда, но на самом деле выскользнувший из узкой двери в левой стене. Одет он был неофициально: в мягкие синие джинсы и желтовато-коричневый замшевый пиджак из лучших образцов с улицы Сент-Оноре, на шее – галстук для скачек, весьма дорогой, от «Гермеса». Мужчина знаком пригласил ее следовать за ним.

Через узкую дверь они попали в такой же узкий и темный коридор и по нему добрались до другой двери, но расположенной справа. Высокий мужчина в экстравагантной спортивной одежде нажал на ряд кнопок с цифрами на квадратной электронной панели и открыл дверь. Она опять последовала за ним и оказалась в офисе, отличавшемся от первого, как гостиница «Риц» от кухни.

Стены и мебель – из лучших сортов дерева и кожи, картины – подлинники импрессионистов, застекленный бар в нише уставлен хрустальными бокалами и графинами «баккара». Это было убежище очень важного человека.