Патрульные Апокалипсиса

На небольшой стоянке за магазином Жанин забралась на заднее сиденье фургона, а водитель прыгнул за руль и завел двигатель.

– Никаких разговоров между нами, если можно, – сказал он, выезжая с аллеи на улицу.

Управляющий вернулся в свой пустой кабинет и вновь нажал на кнопку внутренней связи:

– Я сегодня уйду раньше, Симон. День что-то тянется медленно, и я страшно устал. Закрывайте в шесть, увидимся утром.

Он подошел к мотоциклу на стоянке за рядом магазинов. Ударил ногой по педали зажигания, мотор взревел, и он понесся по аллее.

Внутри магазина кожаных изделий зазвонил телефон. Клерк за прилавком поднял трубку.

– La Selle et les Bottes,[120] – сказал он.

– Monsieur Rambau! – крикнул мужской голос в трубке. – Immediatement![121]

– Простите, – ответил клерк, оскорбленный наглым тоном звонившего, – но мсье Рамбо ушел.

– Где он?

– Откуда мне знать, черт возьми? Я что, ему мать или любовница?

– Это очень важно! – орал мужчина в трубке.

– Для вас, но не для меня. Я продаю товар, а вы мешаете, в магазине покупатели. Идите к черту.

Клерк повесил трубку и улыбнулся молодой женщине в платье от Живанши, которое явно было смоделировано специально для ее, похоже, дорогого тела. Она проплыла по паркету и томно произнесла полушепотом богатой содержанки:

– У меня сообщение для Андрэ. Уверена, Андрэ бы им заинтересовался.

– Я в отчаянии, мадам, – сказал клерк, скользя глазами по ее весьма откровенному декольте. – Но все сообщения для Андрэ принимает только управляющий, а его сегодня уже не будет.

– Что же мне делать? – проворковала куртизанка.

– Вы могли бы передать его мне, мадемуазель. Я доверенное лицо мсье Рамбо, управляющего.

– Не знаю, можно ли. Это строго конфиденциально.

– Но я же объяснил – я его доверенное лицо, конфиденциальный помощник мсье Рамбо. Может, вы лучше расскажете мне об этом за аперитивом в соседнем кафе?

– Нет-нет, мой друг следит за каждым моим шагом, да и лимузин прямо у двери. Просто скажите ему, чтоб позвонил в Берлин.

– В Берлин?

– Мое-то какое дело? Сообщение я передала.

Молодая женщина в платье от Живанши, покачивая бедрами, вышла из магазина.

«В Берлин? – подумал клерк. – Чушь какая-то, Рамбо ненавидит немцев. Когда они приходят в магазин, он не скрывает своего презрения и удваивает цены».

Агент Второго бюро вышел из магазина сапожника, а затем кинулся вверх по тротуару к незарегистрированной машине. Он открыл дверцу, быстро сел рядом с водителем и выругался:

– Черт, ее там нет!

– О чем ты говоришь? Она не выходила.

– Надеюсь.

– Тогда где она?

– Откуда я знаю, черт побери? Может, в другом округе Парижа.

– Она с кем-то установила связь, и они ушли через черный ход.

– Боже, какой ты догадливый!

– Чего ты на меня набросился?

– Да потому что нам обоим следовало это предусмотреть. В таких заведениях всегда есть вход для поставщиков. Когда я вошел в магазин, тебе надо было объехать здание, найти его, а потом подождать возле.

– Мы не ясновидящие, дружище. Я по крайней мере.

– Нет, мы просто дураки. Сколько раз мы это проделывали? Один ведет объект, другой прикрывает тыл.

– Ты придираешься. Это Елисейские Поля, а не Монмартр, и эта женщина – жена посла, мы не на киллера охотимся.

– Надеюсь, директор Моро также к этому относится. По каким-то непонятным причинам он прямо-таки помешан на этой жене посла.

– Лучше позвоню ему.

– Давай. Я забыл номер.

Модно одетый мужчина в «Пежо», припаркованном в нескольких сотнях футов на другой стороне бульвара, не просто потерял терпение – он был сильно встревожен. Прошел почти час, а фрау Кортленд из магазина не выходила. Задержку он мог понять: известно, что женщины, особенно богатые дамы, очень долго выбирают вещи. Его встревожило, что машина Второго бюро рванула, именно рванула с места полчаса назад, после того как один из двух агентов Бюро подбежал к машине и коротко переговорил со своим коллегой-водителем. Что произошло? Явно что-то случилось, но что именно? Он мучился сомнениями: поехать за машиной Бюро или еще подождать жену посла. Вспомнив приказ и тон, каким он был отдан, мужчина решил ждать. «Как можно скорее убейте эту женщину!» Его начальника в Бонне аж трясло, убивать надо было немедленно. Смысл ясен: в случае проволочки последствия будут ужасными.

Как убийца со стажем, он не мог себе позволить неудачи. Из наставника отряда блицкригеров он вдруг превратился в самого исполнителя. Это не значит, что он не был опытным убийцей – наоборот. Он вышел из недр Штази, а она одной из первых поменяла союзников: твердокаменных коммунистов на бескомпромиссных фашистов. Для таких, как он, это всего лишь ярлыки, только ярлыки. Он жаждал доступа к власти, чтобы жить, попирая законы, жаждал радостного возбуждения от мысли, что не подчиняется диктату узколобых чиновников. Эти бюрократы на любых постах боялись Штази, как когда-то министры «третьего рейха» замирали от страха при слове «гестапо». Эта мысль тогда и сейчас будоражила кровь. Но все же, чтобы сохранить за собой эту завидную роль, такие люди, как он, вынуждены подчиняться структурам, их породившим.