Маришка резко обернулась. Подруга стояла напротив, скрестив руки на груди. Она была в том же выходном белом платье, что и на ночной вылазке. И на нём не было ни соринки, ни зацепки – вот уж кто умел вылезать сухим из воды.
«Овца…»
– И чего ты от меня хочешь? – процедила Маришка. – Неделю валяться в постели? Или, может, две? Рано или поздно Яков так и так заметит…
– Хотя бы сегодня, – Настя упрямо мотнула головой. – А потом пг'идумаем, как всё уладить.
Маришка с минуту безмолвно таращилась на неё. Настя не выглядела виноватой. Конечно, нет. Настя
Настя беспокоилась о ней. А ещё… Володя её спас. И никто из его приятелей ничего Якову не сказал. Они были заодно. Все они.
И она…
«Это стоило ноги…»
– Ладно.
Настя победно расправила плечи.
– Но только сегодня.
– Только сегодня.
Свистящий звук розог, рассекающий воздух, не унимался ещё около четверти часа. За ним не следовало ни стонов, ни криков. Не слышалось и нравоучительных речей Якова Николаевича.
«А ведь всё это так неважно… – скользило на задворках сознания. – Мы, вероятно, так и помрём здесь, раз они не верят».
Маришка избегала смотреть в окно. Но и она, и Настя не раз вздрагивали, когда звук удара выходил особенно громким.
– Твой завтг'ак, – Настя, ненадолго покинувшая их спальню, вернулась с оловянной миской и стаканом воды. В её отсутствие Маришка с головой закуталась в одеяло, избегая смотреть куда-либо, кроме узора из трещин на потолке.
– Хлеб, – констатировала она, стоило подруге приблизиться. – Неужели здесь нет ничего, кроме хлеба?
– Служанка сказала, у них, видать, паг'омобиль поломался, – Настасья пожала плечами. – Заглох где-то в пути, навег'ное. Но со дня на день они ждут пг'ипасов.
– Как интересно, – едко отозвалась Маришка. – А вчера здесь пахло
– Полагаю, для господина учителя, – с нажимом произнесла подруга, – имеется дг'угой погг'еб.
«Как и всегда» – так и повисло в воздухе. Маришка хмыкнула. И не теряя больше ни мгновения, жадно вгрызлась в ломоть. Тот, как и вчерашний, оказался заветренным и пах сыростью.
Небо за окном было будто портянка – низкое, серое. Откинувшись на подушку, Маришка долго его изучала. Птицы по нему не летали. Не было даже облаков. Пустое небо, пустое поле на многие вёрсты вокруг.
Маришка вдруг осознала: они здесь ведь совсем одни – горстка сирот посреди голой равнины. В холодном, сгнившем доме без должных запасов еды.
Она вздрогнула. И вдруг спохватилась.
– Так, а что Танюша? – с напускным безразличием спросила она.
Настя замялась.
«С чего бы это?» – нехорошее предчувствие неприятно зашевелилось под кожей. Но Ковальчик лишь спросила:
– Её тоже высекли?
– Александг' сказал… В общем, её так и не нашли.
Маришка медленно села в кровати.
– Что? – в ушах зазвенело.
– Утром на поиски отпг'авили смотг'ителя. Он пг'очёсывает пустошь, – покачала головой подруга.
– Пустошь?!
«Что за бред?!»
– Ночью они с господином учителем обыскали весь дом. Когда поймали мальчишек, тем пришлось рассказать… И как потом оказалось, её… кхм. Её тут нет.
– Как это нет? – комната задрожала перед глазами. Маришка часто заморгала и просипела: – А в пустоши ей что делать?
– Они думают, она сбежала. Я слышала от служанки.
– О, Всевышние… – Маришка сползла с кровати, едва не уронив стакан. И осела на пол, схватившись за ногу. – И ты в это веришь? – в ответ Настя безучастно пожала плечами. – Да ну? Я ведь говорила! Я вам всем говорила…
– Маг'ишка! – перебила её Настя. – Пг'екг'ати это, пг'авда.
– Но я видела…
– Видела – не видела, без г'азницы! Пг'осто больше не нужно говог'ить об этом, Всевышние!
– Настя…
– Ты то не вег'ишь слухам, то вег'ишь! А тепег'ь мелешь такую чепуху, что… Пг'осто пощади мои уши!
– А куда, по-твоему, она делась?! Испарилась? Исчезла?
– А по-твоему, её мег'твецы утащили?!
– Это куда больше похоже на правду, чем…
– Говог'ю тебе, сбежала она!
– В пустошь?!
– В пустошь или нет, а вещички-то её тоже пг'опали! – Настя, раздосадованная Маришкиным упрямством, вскочила с места и выдернула из Таниной прикроватной тумбочки ящик. Тот был пуст. – Видишь? То уж и господин учитель пг'иметил.
Маришка сжала кулаки.
– А под… – она вдруг запнулась, чувствуя, как спина покрывается мурашками. Затем рвано выдохнула и заставила себя сказать: – Под кроватью?
– Пусто, – Настя победно откинула край одеяла, и Маришка вздрогнула, едва не зажмурившись. Но внизу лишь покачивались на сквозняке клубы пыли.
– Это… – Маришка медленно, на четвереньках подползла к Таниной кровати, так и не разжимая кулаков, чтобы не было заметно, как трясутся пальцы. – Это странно. Мне казалось… я видела саквояж, когда мы… Когда мы вчера вернулись…
– Да бг'ось, – фыркнула Настя. – Я точно его ночью не видела.
– Не видела или просто не хочешь…
– Я сказала тебе, пг'екг'ати!
– То есть по-твоему, она решила сбежать, никому ничего не сказав?
– А ты что, стала бы говог'ить?