Печальные истории ушедшей эпохи. Не то выбрал. Не тем родился. Не туда пошел

– Я в этом ничего не понимаю. Мне нравится ходить по лесу, охотиться, ловить рыбу. Люблю неспешные прогулки на природе. Посидеть, знаете ли, у костра, выпить крепкого чаю с дымком, сварить уху – самое милое дело. Люблю неторопливое течение жизни.

– Да, да, – сказал любитель. – Это прекрасно. А в какой отрасли вы трудитесь?

– По финансовой части.

– Вот оно что! Теперь понятно, почему вы так далеки от суеты.

Вечером исполнитель съел несколько блинчиков с мясной начинкой, выпил стакан кефира с ватрушкой. Ему захотелось полежать на диване, и он не противился этому. Закинув руки за голову, занялся размышлениями о своей жизни. Воображение принялось рисовать ему различные приятные события. Он купит лодку с мотором и отправится вместе с женой путешествовать по реке. Для этого он приобретет хорошую палатку и два спальных мешка. Они будут останавливаться только в самых живописных местах. Захватят с собой собаку. И хотя она не умеет приносить битых уток, с ней будет веселее.

О Германе он не думал.

В эту минуту Герман разговаривал с человеком, одетым во все темное… Он являлся к нему во снах. В прошлую ночь Герману приснилось, что человек в темном присел на его кровать. Герман знал, кто это.

Он стоял у стены и произносил:

– Вы хотите меня убить, застрелить! Умоляю вас, не делайте этого. Пощадите меня… Не забирайте мою жизнь! Я умоляю вас.

Герман опустился на колени и заплакал.

Он лежал на полу и плакал до глубокой ночи.

Когда на следующий день его стриг тюремный парикмахер, он вдруг сильно испугался. Ему показалось, что парикмахер и есть палач – сразу после стрижки он выхватит пистолет и выстрелит приговоренному в висок.

Герман закричал и бросился на пол. Ему вызвали врача.

Врач записал: «Нервное расстройство, вызванное ожиданием смерти». Сделав запись, он подумал о будущем понедельнике. Это последний день Германа Пряхина. Изможденный страхом, с темным, беззубым ртом, с красными, помутневшими глазами, с нервным тиком лица Герман Пряхин перестанет, наконец, страдать. Он, как врач, должен будет зафиксировать смерть.

Была суббота. Исполнитель купил билет в кино и перед сеансом плотно пообедал. Заказал щи с мясом, салат из редиса, мясное рагу, пироги с печенкой, фруктовое желе. Он уважал свой аппетит и радовался ему, как приятелю. Сразу после еды с удовольствием выкурил папиросу и, пока курил, думал о том, что, вернувшись из командировки, попросит жену подать на ужин мясные фрикадельки, тушеные в сметане.

Герман не вспоминал о еде.

Он ползал на полу, как паук. Ему почудилось, что кто-то зовет его из утла. Слабый, тонкий голос увлек Германа, и он думал о том, кто бы это мог быть. «Вы где, где? – спрашивал он. – Пришли, чтобы мне помочь?»

Вдруг ему подумалось, что это недобрый голос, и он принадлежит младшему брату Клары-буфетчицы.

– Урод! – закричал Герман. – Проклял жизнь! Прокляты все, как ты!

Герман вскочил и заметался у стены.

– Жизнь, жизнь, жизнь!

Он повторял это слово, пока его язык не обессилел от усталости.

В воскресенье ему приснилось, будто он превратился в бабочку и приготовился улететь. Его ищут, но никому не приходит в голову, что голубая бабочка и есть Герман.

Настал понедельник.

Утром исполнитель надел технический халат и отправился с дежурным офицером в камеру Германа. Дежурный офицер вошел первым и обыкновенно, не повышая голоса, сказал:

– Встаньте у стены и повернитесь к ней лицом. Вас переводят в другую камеру.

Герман так испугался, что не смог стоять, поэтому сел на пол.

– Хорошо, можете сидеть, но не делайте никаких движений.

Герман услышал незнакомый голос:

– Здесь, как я вижу, то же самое. Нужно красить стены, сменить раковину и канализационную трубу. Что же получается? Ремонт, как везде.

– И как можно скорее. Осужденный не должен мерзнуть, когда придет зима.

Герман слушал этот разговор и его обрадовало слово «зима». Он доживет до зимы, а сейчас только начало осени – он узнал об этом недавно на прогулке.

– Нужно составить смету, заказать материалы, – произнес незнакомый голос.

– Начните именно с этой камеры, – сказал дежурный офицер.

Дверь закрылась, и Герман остался один. Вскоре за ним пришли и велели сунуть руки за спину. Выполнив это приказание, Герман оказался в наручниках.

– Перевод в другую камеру осуществляется только таким образом, – сказал дежурный офицер. – А здесь будет ремонт. Вернешься, а тут все новенькое.

Молчание и неизвестность сильно увеличивали муки Германа, а теперь он немного успокоился. Мирное, житейское слово «ремонт» звучало в его голове, как приятная музыка.

Герман отправился по коридору, потом спустился по лестнице, снова прошел по коридору и снова спустился по лестнице.

– Надолго его сюда? – спросил дежурного офицера другой офицер.

– Недели на две.

Герман вошел в камеру, где не было ничего, кроме табурета. Ему велели сесть и повернуться к стене, чтобы удобнее было снять наручники.

Герман смотрел в стену и повторял: «Зима, зима! Снег, много чистого снега!»

За его спиной стояли офицеры.