Печать мастера

Мыли будущих рабов единожды — в самый первый день всех новоприбывших. И Косте мытья не досталось бы — он провалялся без сознания больше ночи, как его потом просветил сосед по грязному углу в трюме, но ему «повезло» — две последние партии ловили ночью — их корабль брали последним, и потому отложили «мытье товара» до утра.

Если бы не это — он так и не попил бы.

— Следующий!

Коста облизнул сухие губы и сделал шаг вперед, почти уткнувшись в спину старика, который стоял перед ним и уже протягивал на вытянутых руках жестяную миску, куда ковшом должны были плеснуть ровно «одну порцию на товар» из большого деревянного ведра. Командовали раздачей ресурсов такие же «сидельцы по несчастью», как и он.

Но — сытые. Рослые. Холеные. Эту четверку рослых мужиков с лицами, не отягощенными печатью душевных дум, Коста купил бы сам. Если бы ему требовалась беспринципная рабочая сила, или наемники, которые не будут задавать вопросов. И первым делом взял бы с них клятву на крови, чтобы не ударили в спину. Такие могут.

Как бы глубоко не упали люди, всегда есть те, кто полезет наверх с самого дна по чужим головам. И эти четверо, были из таких — отбирали еду и воду, которую приносили дважды в день.

— Следующий! — стукнул мужик ковшом о край ведра, и вся очередь сделала ещё шаг вперед. А справа кто-то уже жадно пил, захлебываясь от наслаждения. — Пошла вон! Ты только что брала воду! — мужик двинул стоящую прямо перед раздачей женщину по плечу так, что та улетела на пол.

— Это брала для детей! А теперь для меня! Я тоже имею право на воду! — заплакала женщина.

— По одной плошке на нос! — Заржал мужик. — Экономим воду, приказ! — палец ткнул куда-то в сторону потолка трюма. — Плыть две декады — дети все равно не доживут, нечего тратить воду на мертвых….

— Ах ты…

Мужик, один из двух, стоящих рядом с тем, кто разливал воду из ведра, просто молча пнул женщину, и та отлетела назад.

— По одной плошке на нос, — зычно повторил бугай. — Кто будет спорить — останется без воды. Кто-то хочет оспорить?

Коста затаил дыхание — никто из трюма не подал голос. Его уже просветили, что это их корабль брали последним, а так, многие тут сидели уже по две-три декады, и… многие умерли, попытавшись спорить с теми, кто установил внизу свои правила.

— Следующий!

Стоящий перед Костой старик шагнул вперед, протягивая на вытянутых руках жестяную миску, куда небрежно плеснули воды — часть драгоценных капель пролилась на пол.

— Мара благослови, — пробормотал старик, поднося чашку к губам. — Великий, спаси и сохрани, огради от зла, оборони и защити… Будьте благословенны за воду… Ахххххх!

— Не поможет! — Миска старика улетела в сторону и звонко ударилась о пол, когда мужик ковшом выбил ее из рук. — Ты слышишь, пень! Твои боги — глухи! Будьте благословенны за воду, — передразнил он. — Твои боги — слепы и глухи! Иначе как они допустили такое? Что одним все, а другим — ничего? — Ковш с силой ударился о край ведра. — Как? Скажи мне, старик? Что одним сила и полпредела в надел, а другим рабское клеймо на шею и вонючий трюм?! КАК?! — почти взревел мужик.

— Боги всё слышат, — залепетал старик, делая шаг назад и наткнулся на Косту.

— Не слышат — злобно прошипел мужик, наступая на старика. — Твои боги не слышат! Бесполезные боги, бесполезные молитвы… ставь хоть сто свечей, рабом родился — рабом и умрешь…

— Не правда! Слышат!

— Слышат? — бугай перебросил ковш стоящему рядом мужику и легко, почти играючи, схватил старика за отвороты халата и подтянул к себе. — Тогда где твои боги? ГДЕ?! Отвечай!!! Где твои боги, которые допустили, чтобы ты заживо гнил тут, в этом трюме, как скот? ГДЕ ТВОИ БОГИ?! — он толкнул старика и тот кубарем покатился мимо Косты.

— Боги посылают испытания! — прохрипел старик с пола.

— Испытания?! ИСПЫТАНИЯ? — снова заревел мужик, размахнулся и пнул старика ногой в живот со всей силы.

— Агггххх…