Печать мастера

— Вот твои испытания! Вот твои боги! Молись им и скажи, чтобы остановили меня! МОЛИСЬ СТАРИК! Пусть остановят меня! — мужик пинал остервенело, со всей силы, старик катался по полу, бессмысленно прикрывая голову руками. — Пусть! — удар. — Твои! — удар. — Боги! — удар. — Остановят меня!!! — удар. — Или не боги? — мужик запрокинул голову вверх и расхохотался. — Кто-то остановит меня? — он обвел взглядом притихших людей, и Коста сделал шаг назад. — Ну же? Кто ещё тут верит в богов? Выходите! И пусть ваши боги защитят вас! Ты, — мужик ткнул пальцем в какого-то мальчишку, выше, но тоньше, чем Коста, — выходи! С таким личиком и жопой боги непременно защитят тебя! Удача непременно улыбнется тебе, когда тебя купят греть постель! Или ты, — мужик тыкал безостановочно. — Ты, выходи сюда! Ты! Ты! Ты! Что — никто? Боги оставили вас! Слышите?! — взревел он. — Оставили! Бросили! Богов нет! Иначе как они допустили такое?

— Есть… — тихий едва слышный шепот раздался с пола. — Есть, — тверже произнес старик, схаркивая кровь на доски. — Боги — есть…

— Ах ты тварь!!! — взревел мужик и прыгнул на старика сверху — что-то хрустнуло с хлюпом и старик притих. — Есть значит! Есть! Боги есть! — мужика оттащили за руки двое из тех, что охраняли ведро с водой и, продышавшись мгновение, бугай выпрямился — обвел красными от крови глазами трюм и пнул ведро со всей силы…

Коста ахнул, так же, как многие из тех, кто ещё не пил. Драгоценная влага текла по полу, смешиваясь с грязью.

— Раз боги есть — пусть напоят вас сегодня! Подадут воды и каши! С этого момента воду получат только те, кто скажет — «Боги оставили меня», — произнес он мстительно.

Коста прикусил губу, изо всех сил сжимая пустую миску в руках. Он не пил вчера вечером — ему не хватило, и не поил мастера. Последний раз он пил вчера утром, глотая грязную воду для мытья. У мастера — жар, ему очень нужна вода, очень….

— Хочешь что-то сказать? — бугай смотрел набычившись прямо на Косту.

Коста сжал пальцы так, что они побелели, обхватив миску.

Их — четверо и не вступится — никто. Воду и кашу получают только эти — их пускают за дверь. Они же и раздают — уже не одну декаду, и они же и устанавливают порядки…

Руки — достоинство каллиграфа. Руки — кормят. Беречь руки. И мастер должен выжить. Выжить — повторил про себя Коста, сжав кулак.

— Говори! — бугай сделал шаг вперед и Коста отступил назад, опуская глаза вниз, и помотал головой — нет. — Кто-то ещё хочет что-то сказать? Хочет?! Ждите вечера!

***

— Тише, мальчик, тише. Разожми пальцы, — шепнул ему «мастеровой» с «их корабля», которого тоже поймали в лесу в самый последний момент.

Коста послушно ослабил хватку, осторожно поставив погнутую миску на пол рядом, и привалился спиной с другой стороны столба. «Мастеровой» переселился в их с мастером угол вчера, просто приковылял, прихрамывая, и устроился спать рядом. Раненный, бессильный — толку от него было чуть, но Косте все равно стало немного спокойнее.

— Жди вечера, и не вздумай лезть, — хрипло посоветовали ему. — Я узнал вчера — они за эти декады шестерых забили до смерти в качестве демонстрации…

Коста посмотрел туда, где у двери так и валялся на полу старик, не подававший признаков жизни — никто не осмелился подойти к нему.

— Разве рабы не ценность? — прошептал Коста тихо. — Товар следует беречь. Даже кисти чистят, сушат и берегут.

— Ценность, но плыть долго, а бунты “внизу” бывают не раз и не два. Они не спускаются в трюм, — облизнул «мастеровой» пересохшие губы, глядя на пустую миску на полу — и Коста вспомнил, как вчера вечером, тот отдал треть своей воды, чтобы смочить губы и попытаться напоить мастера. А сегодня утром — они не получили вообще ни капли. — Еды и воды дают ровно столько, чтобы все были живы, не более. За дисциплину и порядок внизу отвечают эти четверо, — мастеровой кивнул в сторону бугаев, которые сидели в лучшем углу — рядом с небольшими окнами. — Дают мало — будешь делиться — не выживешь сам, просто не доживешь до аукциона… Эти четверо забирают чужие доли и тренируются, заметил?

Коста молча кивнул — он уже видел, как четверка вчера сгоняла с насиженных мест народ, потому что им не хватало пространства, чтобы отрабатывать движения.

— Хотят быть в хорошей форме к продаже, тогда вероятность того, что их купят выше — и выше ценность… Кому нужны полудохлые? — «мастеровой» закашлялся, прижимая руку к боку. — Нас бы везли в стазисе, но это — прорва силы, и потом проблемы… Как? — кивнул он в сторону лежащего рядом мастера.

Коста помотал головой — «плохо». Мастер горел как печка и начал дышать со свистом.

— Без плетений не выживет.

Коста помотал головой ещё раз — “знаю” и сжал зубы изо всех сил. Этот “мастеровой”, возомнил себя лекарем-недоучкой, имеющим право судить, кому жить, кому умереть.