Пьем до дна

Я смотрел на Господина Мернии. Волшебный экран принес его так близко ко мне, что казалось, стоит мне сделать шаг, и я коснусь его. И гомерический смех рождался в моей груди.

Он стоял в пурпурном центре живого алого пламени. Киторы всех ратанитов были протянуты к нему в приветствии, и я знал, что левые руки всех собравшихся в этой гигантской толпе вытянуты горизонтально в приветствии Налу, их Владыке.

Так вот каков их император. Их бог, а если не бог, то его наместник в этой огромной подземной пещере. Это – существо!

Окутывающий его рубиновый свет не мог скрыть нечистую бело-серую кожу, бледную и слабую плоть слизня. Роскошное одеяние, головной сверкающий паучий убор, узор, изображающий солнце и планеты, – все это не может придать тучному телу хоть какую-то величественность. Мрачное лицо с висящим подбородком и дрожащими щеками, с маленьким ртом и крошечными глазами не выражает ни силы, ни достоинства.

Всего лишь полный мужчина, слегка вульгарный в своих драгоценностях, слегка комичный в роли божества, которую принял на себя.

– Так это и есть ваш Нал Сура, – рассмеялся я. – Великий человек, которого вы боитесь и которому поклоняетесь.

– Подожди. – Думаю, это сказал Антил. – Подожди, Хьюла.

Картина менялась. Я снова увидел солдат: отдав приветствие, они опустили руки. Увидел толпу, окружающую пьедестал, неподвижную, восторженную, затаившую дыхание.

Он их держит. Этот толстяк их держит; каким-то волшебством или традицией, каким-то личным очарованием – я еще не понял.

Конечно, его драматичное появление из грандиозного столба, снова доминирующего в этой панорамке; столб поднимается в непостижимую высоту в тусклое небо, в котором над Ташной видны грандиозные ответвления пути для лузанов. Но это трюк, а они слишком разумны, эти сураниты, чтобы поверить, что это не просто трюк.

Если только (и в этом основа сохранения некоторых – я могу назвать это суевериями – моего собственного народа) мерниты не хотят верить, что это не трюк, а подлинное чудо.

– Сураниты!

Нал Сура говорил негромко. Но находясь на самом краю площади. в двухстах футах от платформы, с которой он говорил, я слышал каждый звук так отчетливо, словно его произнесли мне на ухо.

– Наследники Древней Истины! – продолжал он. – Я созвал вас сюда в этот вечерний час, оторвал от вашего отдыха, чтобы вы стали свидетелями церемонии, в которой не было необходимости семнадцать слунитов.

Он ненадолго замолчал.

– Тафеты, низменная раса, не признающая господства ратанитов, которые определяют судьбу Народа Мернии, забыли урок, на который я с этого святого места благословил воинов Ташины. Они снова угрожают Благу Народа, снова бросают вызов Закону.

Больше того. Утратив всякую честь, неблагодарные за милосердие, с которым мы не уничтожили их, хотя они вполне этого заслужили, когда восстали против нас… они начали нарушать общий договор, который мы им даровали, в тот же момент, когда подписывали его. Лживые и предательские до последнего атома своих отвратительных существ, они скрыли в своей глубине ребенка наказанного суранита и презренно воспитывали его до сегодня. Не удовлетворенные ночью невежества своего города Калинора, они организовали заговор против суранитов, против Ташны и пытаются свести вас на свой звериный уровень.

* * *

Гул пробежал по толпе, низкое зловещее рычание. Голос Нала Сура стал глубже, ниже и громче. Опытный оратор, он играл на эмоциях слушателей, как искусный органст на своей клавиатуре, и они отвечали ему, как трубы органа отвечают на прикосновения органиста к клавишам.

– Мы были терпеливы с тафетами. Долгие века мы сдерживали свой гнев и верили, что когда-нибудь они созреют до понимания того просвещения, к которому стремимся мы, сураниты.

И чем мы были вознаграждены за это? Чем, спрашиваю я вас?

Наступила пауза. Она затянулась. В толпе началось шевеление, но его тут же остановил пронзительный возглас Нала:

– Сураниты! Колесо нашей судьбы совершило почти полный оборот, – продолжал Нал Сура. – Еще немного, совсем немного, и Народ вернется в Элизиум, из которого века назад был изгнан за грехи. Еще немного, и это тусклое небо, изогнувшееся над нами, сменится другим небом, цвета которого для нас сохранил этот Столб Вечной Истины, перед которым я стою. Мгновение нашего освобождения от изгнания близко, и ничто не может помешать нам.

Лица людей осветились, в их взглядах была надежда. Нал Сура перешел на пронзительный шепот.

– Ничто? Нет. Они могут изменить нашу судьбу, если мы им позволим. Они, варвары из Калинора, с их предательскими планами, их коварные действия, их открытый мятеж. – Голос поднимался в медленном крещендо ярости. – Они, наши смертельные враги, с радостью уничтожат себя, если тем самым уничтожат и нас. Позволим ли мы это?

– Нет! – прогремело в ответ. – Нет!

– Вы отвечаете нет, и я тоже говорю нет! Я говорю вам: они должны быть уничтожены. Не должно остаться ни одного тафета, ни одного пера этой подлой расы на всей земле Мернии. Сураниты! Калинор должен быть уничтожен!