Пенумбра. Шесть готических рассказов.

Наш разум отвергает суеверия, поскольку находит их несостоятельными; но было место версии, что якобы бывают такие сны, что предшествуют некоторым грядущим событиям; и хоть это кажется нам глупостью, но наш разум, причём без какого-либо ущерба для логики, признает факт того, что даже в самых странных, невообразимых и безымянных скитания по царству Морфея, среди тысяч образов, что мы увидим, и слов, что мы услышим, будет таиться скрытая угроза, заставляющая нас испытывать страх, предупреждая нас о чём-то таком, что требует от нас предвосхитить события, и побуждая к активным действиям. Нет причины сомневаться, что если вовремя и правильно трактовать все эти образы, как было некогда в эпоху великих пророков и оракулов, что имело в глазах людей большое значение в немалой степени благодаря великому дару красноречия и убеждения, подкреплённое цепью неслучайных событий и обстоятельств, что были загодя упреждены снами и видениями накануне, и люди вполне разумно для той эпохи видели в этом высшую, божественную волю, что было свидетельством бесконечного могущества богов и их несомненного существования. Мой разум был настолько глубоко погружен в изучение данного явления, что дальнейшие события, о которых я расскажу ниже, не могли не произвести на меня неизгладимое впечатление. Я расскажу, что знаю сам, а так же дам свою оценку происходящему, и хоть она может вам показаться несколько экстравагантной, но, тем не менее, все моим выводы АБСОЛЮТНО ВЕРНЫ.

В семнадцатом году, когда я только переехал в К----Ж по назначению и арендовал небольшой домик в городке с таким же названием. Однажды утром, в ноябре месяце, мой слуга быстрой, порывистой походкой вошел в мою спальню, чтобы сообщить мне о том, что меня вызывают к больному. Как хороший пастырь ведёт свою мессу до тех пор, пока последний безбожник не проникнется его благоговейно речью - хотя, хочу уверить вас - все служители Церкви довольно пунктуальные люди - я потратил чуть более пяти минут на то, чтобы одеться - ведь мне, очевидно, предстоял путь - обуться, и накинуть на свои плечи походный плащ. Я спустился по узкой лестнице в гостиную, в которой меня уже ждала девочка, которая и должна была стать моим проводником. Она явно ждала именно меня; и я увидел, насколько она была печальна и несчастна, поскольку она навзрыд плакала у парадной двери, и, уделив ей должное внимание, я понял лишь то, что её отец либо уже прибывал в Боге, либо только находится на пороге его вечной обители.

- И как же зовут твоего отца, бедное дитя? - спросил я.

Она неловко склонила голову. Я повторил свой вопрос, и маленькое, заплаканное существо рядом со мной разразилось новым потоком слёз, ещё более горьких, чем ранее. Наконец, у меня начало заканчиваться терпение, и хоть мне, правда, было искреннее жаль бедняжку, сил моих больше не было выносить её всхлипы, потому я жестко сказал:

- Если ты не скажешь мне имя того, кто требует меня к себе, твоё молчание может стать для меня причиной, почему бы я мог отказать и ему и тебе в этой услуге.

- Не говорите так! Не говорите! - сквозь слёзы промолвила девочка. - Господин, я была так взволнованна, так напугана, что не успею, что не смогла сразу сказать вам его имя. Я и сейчас боюсь, что когда вы узнаете, кто это, вы не согласитесь пойти со мной; но теперь уже нет причины таиться - его имя Пэт Коннелл, плотник, ваше святейшество.