Пенумбра. Шесть готических рассказов.

Моей единственной силой было то, что я не боялся последствий. Я ничего не смыслил в тех силах, с которыми столкнулся, потому не знал, что нахожусь в смертельной опасности. Это и помогло мне. Я выскочил вперёд, и схватил Смита за руку. Из последних сил он сделал рывок ко мне, и благодаря нашим совместным усилиям, он смог отползти от стены и подвинуться поближе к кругу. Из пропитанного дымом воздуха сначала соткалась, а через мгновение - взревела сила, которую можно сравнить только с сильным порывом ветра в горах. Это было сродни взрыву, по крайней мере, тело отреагировало именно таким образом. Жуткий шум наполнил мои уши, на мгновение мне даже показалось, что ветхое здание дома не выдержит такого натиска. Меня отбросило к стене, и тогда я понял, чего добивается ветер - он страстно не желает дать нам шанс вернуться в круг.

Обливаясь солёным потом и срывая дыхание, напрягая каждую жилу в своём теле до предела, нам всё же удалось добраться до круга. Едва мы вошли за его черту, препятствующий нам поток стал настолько силён, что я больше не смог держать за руку Смита. Меня подбросило в воздух и закрутило в неистовом круговороте, отшвырнув в сторону ставень. Этот вихрь... словно был частью большого механизма, целью которого было разорвать меня на кусочки. Я упал, сильно ударившись о стену, но Смиту всё же удалось добраться до центра круга, и даже более того - он медленно поднимался на ноги, принимая вертикальное положение. Я как завороженный смотрел на него в течение следующих нескольких минут.

Он поднялся в полный рост, расправив широкие плечи и откинув голову немного назад. Выражение его лица решительно изменилось. Там не было и следа страха. Он был полон решительности, свойственной хорошему лидеру. Его взгляд словно прожигал комнату, а после он начал говорить... и его голос резонировал с гремящим потоком. Сначала это было больше похоже на хриплый шепот, но постепенно сила его тембра росла, пока он не вернул себе прежнюю интенсивность, свойственную тому его нормальному голосу, которым он разговаривал со мной в ночь, когда впервые навестил меня в моей комнате.

Это был очень странный звук, похожий на звучание дивного, экзотического музыкального инструмента, но никак не на человеческий голос. Чем сильнее была сила звука, тем более я убеждался в том, что вихрь медленно слабеет. Медленно, но верно. Какофония звуков в сочетании с порывами ветра смешивалась с чередом ритмичных колебаний воздуха, и исходный звук был похож на тот, что воспроизводит орган на высоких нотах. Воздух понемногу перестал бурлить, пока вовсе не остановился. В то же время свет, излучаемый кругом, стал мерным и сильным, больше не мерцал и поднимал свои лучи вверх, к потолку, образуя крайне необычный, но прекрасный оптический эффект. Голос Смита тоже понемногу стихал, но в нём чувствовалась такая сила, такое могущество, основанное на подлинном знании тайного искусства, коим он владел без сомнения в совершенстве, будучи мастером, способным подчинить своей воле любую стихию, против которой неведомые твари не могли ничего противопоставить. Это продолжалось до тех пор, пока комната вновь не погрузилась в тишину, вернувшись к своему обыденному состоянию.

Огромный камень упал с моей души. Самое худшее уже позади, поскольку я понимал, что Смит полностью контролирует ситуацию.

Но едва я начал мысленно праздновать победу, и собирался поделиться своей радостью со Смитом, как в тот же миг раздался громкий крик, и я увидел, как Смит рванул из круга и взмыл в воздух - как мне тогда показалось - прикоснувшись к самой пустоте. У меня сперло дыхание от ужаса, и я надеялся, что он всё же опуститься на землю, но вместо этого он глухо ударил кого-то в воздухе, и это переросло в некое подобие сражения, с кем-то, абсолютно незримым для меня. Комната сотряслась от звука мощных ударов.

Они носились по комнате, бросаясь из одного угла в другой, порой в опасной близости от меня. В такие моменты я как можно сильнее вжимался в стену. Нервная дрожь не оставляла меня, потому я по-прежнему наблюдал за столкновением исключительно со стороны.

Весь бой длился всего пару минут, и закончился так же внезапно, как и начался. Смит поднял руки с облегчением, шумно выдыхая воздух через нос. Воздух пронзил дикий, рвущий перепонки визг, и что-то большое юркнуло мимо нас, словно стайка бойких птиц. Задрожали стёкла, готовые в любой момент выпасть из рамы. Всё стихло, уже насовсем, и теперь я понял, что всё кончено.

Смит повернул ко мне своё мертвенно-бледное лицо, и, скорчив кривую улыбку, обратился ко мне.

«Господи! Если бы ты не пришёл... Ты нарушил связь, прервал её... - прошептал он. - Ты спас меня»

Доктор сделал длинную паузу. Он слепо водил руками по воздуху, пока, наконец, не нащупал то, что искал - свою трубку, лежащую на столе. Все пытались соблюдать тишину, боясь внезапного взгляда, который они обязательно увидят, если доктор зажжет спичку. Даже угольки в камине уже угасли, и в зале воцарилась тьма.