Пепел и пламя

В поисках помощи я снова посмотрела на Гермеса. Прежде мне хотелось самой объяснить все Маэлю. Однако Гермес тоже посвящен в эту тайну. Он в курсе всего и знал Маэля куда дольше меня. Они были приятелями, союзниками на протяжении тысячелетий. Наверное, даже лучше, если Гермес возьмет на себя этот разговор.

Посланник богов бросил на меня вопросительный взгляд и, дождавшись моего кивка, начал рассказ.

Откинувшись на спинку стула, Маэль замер. На протяжении всего повествования он не менялся в лице. Гермес рассказал о Тиффани, об исчезновении Никты, о подмененных детях. И вот он закончил. Маэль просто сидел. Я протянула ему руку, но он не взял ее. Вдруг кровь отхлынула у него от лица. Он резко поднялся, чуть не уронив стул. Широкими шагами Маэль направился через все кафе к выходу. Мы с Гермесом пораженно смотрели ему вслед.

– Мне нужна минутка, – бросил он через плечо.

И вышел в дверь, скрывшись из виду.

Я вскочила с места, но Гермес удержал меня, быстро накрыв мою руку своею:

– Дай ему перерыв, Ливия. Я ожидал такой реакции. Уж такой он. Сбегает и справляется со сложностями в одиночку. Тебе придется к этому привыкнуть, если ты хочешь быть рядом с ним.

– Понимаю его, – тихо сказала я. На душе скребли кошки. – Это не та новость, которую легко принять. Так или иначе, речь идет о лжи всего его существования. Это очень серьезно, ведь он вел жизнь кого-то другого. Раз за разом. В каждое перерождение он рос сыном Аида. И теперь, спустя три тысячи лет, ему сообщают, что все это – обман. Думаю, тут и мне понадобился бы глоток свежего воздуха.

– Он скоро вернется. Может, пролезет сквозь какую-нибудь кроличью нору в катакомбы и там выплеснет все, что его так потрясло. По-моему, это чудовищно, в конце концов я снова убедился, что знаю мир богов и их тайны. Но ты не переживай. Маэль сильный, а чувства быстро вернут его в твои объятия.

Я смущенно улыбнулась, но на душе стало легче. Посланник богов действительно хорошо знал Маэля.

Гермес добавил в кофе молоко и быстро его размешал. Затем он откинулся на стуле. Его мысли словно изменили ход. Он немного успокоил меня, однако сам выглядел по-прежнему подавленным и даже грустным.

– Ты в порядке? – осторожно поинтересовалась я.

– В полном, – ответил Гермес, не глядя на меня.

Я плохо знала Гермеса, но все равно догадывалась, что эти его слова ничего не значат. «Почему он одет в черное?» – задумалась я. Этот мрачный цвет совсем ему не подходил. Он аккуратно разложил на столе свои пять телефонов. Один из них загудел: Гермес быстро взглянул на дисплей, но не стал отвечать. Гудок прекратился, и на экране высветилось сообщение. Мое внимание привлек задний фон.

Я наклонилась так близко, что смогла рассмотреть обои на телефоне. Это было изображение человека из двадцатых годов прошлого века. Юноша лет двадцати пяти, с белокурыми волосами и огромными выразительными глазами. Улыбка у него застенчивая, будто он не знал о своей красоте. Наверное, Гермес перефотографировал этот старый снимок.

Сначала я не решалась задать такой личный вопрос, но любопытство взяло верх.

– Позволь спросить, кто это?

Гермес взял телефон, разблокировал и протянул мне:

– Реми. Он был художником.

Его голос звучал бесконечно печально. Я украдкой посмотрела на Гермеса. Ну и ну, таким я его никогда не видела. В тот миг он будто растерял остатки былого сияния. В его глазах читалась тоска, он отчаянно пытался запереть свои чувства глубоко внутри. Мне всего шестнадцать лет, но, посмотрев на Гермеса, я поняла, что он страдал от любви. Фотография старая, значит, отношения у них были много лет назад. И одного вида этого юноши хватило, чтобы выбить Гермеса из колеи… Это так трогательно.

– Ты его очень любил, – чуть слышно, почти шепотом заметила я. Это всего лишь догадка, однако я не сомневалась, что чувства меня не подвели.

– Да, – Гермес был подчеркнуто немногословен. Он решительно положил телефон обратно на стол. – Но прошло много времени.

– И все же его не хватило.

Гермес поджал губы:

– Любовь дается нам на время, Ливия. Ее отнимут. Неважно, каким способом – судьбой, руками других, смертью. Мне следовало бы помнить об этом. Однако… – он умолк. В последний раз взглянул на снимок и быстро выключил телефон.

– Что случилось с вами?

– А? – Гермес смотрел на меня так, будто совсем не слушал.

– С вашей любовью. Каким способом отобрали ее?

– Смертью. Он умер. Ему было двадцать шесть лет. Разрыв аппендикса.

– Мне очень жаль.

Гермес пожал плечами:

– Как я говорил, любовь дается только на время.

– А потом?

– Что потом?

– И никто не…

– Нет, – раздраженно прервал меня Гермес. – Разумеется, до Реми у меня были отношения, любовные связи, интрижки. Десятки. Сотни, – он пригладил волосы. – Я этого… ее… не хотел. Ее – большую любовь. Хотел быть свободным, невредимым… – Его губы тронула печальная улыбка. – Непросвещенным. Но однажды появляется человек, который забирает твое сердце. – Взяв телефон, он напоследок провел большим пальцем по темному экрану и снова положил на стол. – Я подарил Реми свое сердце. Оно принадлежит ему и по сей день.