Передышка не бывает долгой

– Вас я всегда узнаю, – ответил он, но теплоты она не ощутила, больше похоже на застарелую боль и затихающую тоску. – Всегда.

Она сказала быстро:

– Этот пруд я люблю.

– Красивый, – сказал Мрак негромко, – и такой разный. С той стороны камень и галька, с этого берега песок и трава, вода чистая, как девичья слеза, видно почти до дна…

– Здесь глубоко, – ответила Светлана. – Говорят, на дне щель до самого моря, а оно тут рядом, так что из пруда рыбы могут сплавать туда, покормиться и вернуться. Но мой главный садовник настаивает, чтоб засыпать землей и разбить на его месте красивый сад. Я уже дала согласие.

Мрак вспомнил чешуйчатого, вздохнул.

– Рыб жалко. Не смогут любоваться дворцом Вашего Величества! А рыбы обожают красоту.

Светлана взглянула с вопросом в глазах.

– Советуете не засыпать?

Мрак хмыкнул.

– Мало ли что садовник хочет. Всяк кулик свою работу хвалит. Пруд – это красиво. Я бы оставил. Но это ваш пруд, вам решать.

Светлана сказала живо:

– Я последую вашему совету, Ваше Величество! Свое решение отменяю.

Мрак хмыкнул, посмотрел с интересом. Что-то слишком легко соглашается со всем, что он говорит, с чего бы. А ведь в груди уже нет боли, мелькнула растерянная мысль. Так, легкий щем, будто утерял что-то безумно ценное, но потерял так, что не отыскать, не просто утеряно, но и раздрызгнуто вщент, потому не ищи утерянное, живи дальше, даже самые болючие раны зарастают, время – безжалостный лекарь.

– Вы тцарица, – сказал он вежливо. – Вам виднее.

– Но последую вашему мудрому совету, – повторила Светлана приятным голосом. – Человек, знающий звездное небо, как я свою спальню, знает, как и что правильно в нашем мире. Ваше Величество знает, как мы расположены к Барбуссии…

Пора вместо «Ваше Величество», мелькнула мысль, попробовать назвать его Мраком, это теплее и ближе, но властелин Барбуссии ответил ровным голосом:

– Да, ваше посольство в прошлый раз донесло эту мысль вполне отчетливо.

Она дернулась – тцар Барбуссии не желает забыть досадный инцидент, сказала упавшим голосом:

– Ваше Величество, правительство Куявии ни в коем случае не замышляло ничего подобного! Это было чье-то злое деяние по собственной воле!

Мрак взглянул на нее исподлобья.

– Конечно, – ответил он вежливо, – виновных наказали?

По ее лицу промелькнула тень смущения, но настолько мимолетная, что только он с его волчьим чутьем и успел заметить.

– Увы, – произнесла она слабым голосом, – единственный, кто мог бы рассказать насчет участников, умер от своего же яда, которым намеревался отравить вас, Ваше Величество.

– А-а, – сказал Мрак. – Значит, ничего не известно, да?

Она ответила чуточку сдавленным голосом:

– Да, с ним оборвались все нити.

«Брешешь, – мелькнула у него невеселая мысль, – и не отводишь взгляда. Что значит выучка тцарской дочери. Знаешь, как где и с кем держаться. И что интересы державы превыше всего. Во их имя и соврать можно, и предать, и убить тайком…»

Стало так горько, словно его снова предали, как в тот раз, но он сглотнул едкую слюну и сказал почти прежним голосом:

– Жаль, что вы не узнали… Думаю, виновного наказали бы обязательно?

Она ответила чистым ясным голосом:

– Разумеется!.. А как иначе?.. Государи не убивают друг друга! Это с детства воспитывается в каждом! Государя можно свергать, но убивать нельзя!

Но Иваш не родился в тцарской семье, сказал он про себя. А тебе сейчас приходится выкручиваться. Иваша не можешь выдать, все-таки человек, которого сама выбрала в мужья, но и оправдать, как видно, не совсем получается.

– Ладно, – сказал он, – но вы, тцарица, не оставляйте этого дела, хорошо?.. И как только найдете виновного, скажите. Если что, помогу вытащить из любой норы.

– Обязательно, – заверила она, все так же глядя ему в лицо честными глазами. – Обязательно!

– Я помогу, – повторил он. – Хочется как-то отыскать мерзавца. Почему замыслил такое нетцарское дело?.. А когда отыщу, возьму вот так за душу, встряхну и ласково спрошу… А если он не один, а есть те, кто надоумил и поддерживал…

Она вздрогнула, глаза у Мрака темные, в них ночная тьма и мощь урагана, но лицо обманчиво неподвижное, с грубыми чертами, словно высечено из гранита. Только высекал не деревенский каменотес и даже не придворный умелец, а некто с божественным даром делать работу вроде бы небрежно, без лишних деталей и украшений, но так, что всмотришься и поймешь…

– Все сделаю, – ответила она с трудом, взгляд все не мог оторваться от его лица, некрасивого, однако прекрасного, как однажды выкрикнула ей обиженная Кузя, детским сердечком поняв то, что не смог понять отягощенный житейскими мелочами мозг взрослой сестры. – Я все сделаю…

Она хотела добавить «Мрак», но не решилась, сейчас он тцар Яфегерд и сам наверняка не захочет, чтобы назвала Мраком. Та сторона вселенской Книги Бытия перелистнута, и хотя можно и обратно, чтобы прочитать заново и уже иначе, но неизвестно, захочет ли этого он, видевший ее другой, а это оставляет след в душе и сердце.

– Вот и лады, – произнес он. – Я как-то заинтересован, чтобы в Куявии все было хорошо и правильно.